Юрий Иванович - Запоздалое прозрение

Смотри-ка! Мелюзга зубастая, ветром носит, а обижать умеет. Видимо, врождённый талант всех оракулов, святош и предсказателей. Что с ним будет, когда он подрастёт и поднаберётся неуместного ёрничества и сарказма?

Последние сутки-полторы в самом деле выспаться было некогда. Все готовились к переходу из Пупсограда, разбирались с лидерами и хватали ценные артефакты. В пути, лёжа скованный наручниками в повозке, я как-то существенно выспался. Уж до ночи протяну. Сутки здесь не слишком-то отличались от стандартных. Я проигнорировал совет белого херувимчика, отправив ему ментальные картинки примерно такого содержания:

– Лайд тебе попался выносливый и молодой, отсыпаться будет в старости. Время для контакта с самками своего вида он выбирает. Ты же над своими картинками «Ящеры с туманом в мозгах» подумай и постарайся перевести все изыски понятным, доступным для меня языком магии. Учитывай, что мои эрги’сы могут быть не только сжигающими или усыпляющими. У них столько разных предназначений, что я даже сам и одной трети ещё толком не опробовал…

– Показывай. Объясняй. Демонстрируй. Экспериментируй.

На этот ряд картинок, где меня изобразили как учителя, наставника и учёного, я скривился от досады:

– Как ты себе это представляешь? Всё сейчас брошу и на несколько недель окунусь с тобой в эксперименты?

Малыш чуть ли царапаться не начал, требуя от меня хоть какого-то обучения. И немедленно! Дескать, ты тут ерундой занимаешься, собираясь порталы отыскивать, а мои бедные соплеменники влачат жалкое существование в одичавшем виде.

Хорошо, что в моей памяти масса чего накопилось полезного и даже годного для формального обучения. Я вовремя припомнил об имеющихся у меня таблицах эрги’сов, их характеристиках и способах применения. Когда-то мне эти таблицы сбросил в сознание серпанс-управленец с незатейливым именем Второй. Я его за собой на Землю со Дна чисто случайно уволок. Живым остался благодаря усвоенным вовремя знаниям. Серпансы меня слушаются как самого настоящего Иггельда.

Второй мне эти таблицы тоже ментальным образом в память запрессовал, а они и от меня легко переместились в сознание Алмаза этаким компактным блоком архивированной информации.

Другой вопрос, что возраст почти что младенца не позволял будущему мессии разобраться с ходу в чужой письменности, обозначениях мерах длины, силы, веса и прочем. Так что следом за первым архивом пришлось сбрасывать ещё несколько, в том числе и тот, который я получил от Длани, уже будучи Иггельдом и подданным империи Альтру. Только после этого я вздохнул с облегчением: светоч цивилизации ящеров с громким именем Алматекезендрав Четвёртый вошёл в глубокий транс самообразования.

«Получится у него или нет? Не рановато ли я взялся за учёбу? – подумал так и сам себя пристыдил: – Учитель недоделанный! Кто так учит?! Сбросил на воспитанника груду учебников университетского уровня и ждёшь благодарности?…»

Хорошо, что терзаться угрызениями совести было некогда. Следовало почерпнуть как можно больше информации о здешнем мире. В этом нужном деле мне серьёзно помешали. Точнее, помешала:

– Так и знала, что тебя здесь отыщу! – без стука и без разрешения в лабораторный отсек вошла смуглянка, названная нами Феей. И как вошла! Походка от бедра, натуральная, грудь без грамма пластики воинственно торчит вперёд, губки манят, глазки блестят. Учитывая, что форма одежды «повязка-юбочка» не изменилась, суть сказанных слов не очень доходила до моего сознания: – А извиняться ты когда будешь за доставленные нам неприятные моменты?

– Мм?… За что?…

– Зачем ты меня усыпил? – сердилась красотка. – Мог бы сразу сказать, что и как, я бы тебе помогла…

– В чём? – тупил я. – Усыплять остальных пупсов?

– Может, и не усыплять… а хотя бы успокаивать. Они ведь такие ранимые духовно и такие непосредственные в своей наивности.

Воспоминания о нацеленных в лицо копьях и довольно грубом обращении во время ареста подвигли меня на сарказм:

– Наивные? Это ты про тех наглых всадников? Или про управляющего, который на всех орёт и лупит почём зря палкой?

– Что им остаётся делать? – вопрошала девушка несколько отстранённо, а сама во все глаза разглядывала разложенные на столах вещи. – Низшие касты по определению всегда ленивы, работать не хотят… Вот и приходится их палкой подгонять… Или копьями…

– Почему тогда вас не подгоняют? – Девушка прошла рядом со мной, и я еле удержался, чтобы не погладить смуглую кожу в районе талии. Или гораздо ниже…

– Нас?!. Ты о чём говоришь?

– О том, что вы тут самые ленивые бездельники, – не стал я деликатничать с определениями. – Хорошо устроились. Не работаете. Если и работаете, то не приведи шуйвы таких работничков.

Фея без всякого спроса подхватила в руки целительский шар, прижала к груди и стала поглаживать ладошками. При этом она словно прислушивалась к тактильным ощущениям, а разговор вела только краешком сознания:

– Скажешь такое!.. Мы не для работы созданы… Только для помощи, наставничества и восхищения такими совершенными созданиями, как чиди…

Мне показалось, она стала впадать в какой-то транс и того и гляди бесценный артефакт уронит на каменный пол. Поэтому-то я встал рядышком, заглядывая в стекленеющие глаза и страхуя прозрачный шар от падения:

– Эй, Фея? Что с тобой?… Тебе плохо?… Ты что-то чувствуешь внутри этого предмета?

Отвечать непослушными губами она стала только через минуту:

– Тепло… Приятное тепло… Такое ощущение, словно мама по голове гладит.

Фея немножко постояла, покачнулась, её глаза стали закатываться, а руки бессильно свесились вниз. Я еле успел подхватить шар одной рукой, а второй и саму девушку за талию.

«Вот и дождался: прикоснулся!» – фыркал я мысленно, возвращая артефакт на стол и пытаясь одновременно завалить смуглянку на себя. Для этого я прогнулся чуть назад, а потом и второй рукой придержал сползающее вниз тело. Вслух же потребовал:

– Эй! Кончай притворяться! – потому как не видел ни малейшего повода для обморока, да и в ауре ничего критического, а уж тем более смертельного не просматривалось.

Понятно, что по закону подлости именно в этот момент познания истины наше единение было нарушено самым вульгарным образом. Бравурно помахивая перед собой обнажённой шпагой, в отсек стремительно вошла Цилхи. С возмущённым вздохом она замерла сразу за порогом так резко, что ей в спину уткнулась не успевшая притормозить Эулеста.

В следующий момент обе сестрички разразились не просто руганью, а натуральными оскорблениями, которых я в мире Габраччи ни разу не слышал даже от вульгарных наёмников. Суть недовольства, если вычленить вкрапления из цензурных слов, заключалась в следующем: не успеет порядочная женщина отойти от своего суженого, как всякие невоспитанные самки разных животных (список прилагался) готовы на него нагло запрыгнуть и сексуально изнасиловать.