Alterlimbus - Тёмный Легендариум

Однотипность беспорядочных атак придала движениям воина автоматизм. Алгоритм движений передался мышцам, и мозг задумался о будущем. «Вперёд – опасно. Возможна новая ловушка. Назад нельзя. На скалах паладины беззащитны для атак вирмов. Спрятаться нельзя – вирмы переключат внимание на отряд Эдэйла. Круговая оборона невозможна по той же причине. Остаётся вытягивать врага не себя. Но сколько ещё продержится силовое поле? Что произойдёт, когда все вирмы будут перебиты, и стрелы сотен пирогарпов ударят разом?»

Внезапно перед ним пролетело пылающее тело и с хрустом шмякнулось о каменное дно. Второе. Третье. Четвёртое. Паладины не утруждали себя глупыми воплями. Они напали молча. Стаи чудищ почуяли нового врага и взмыли к скалам. Криспин подбежал к стене, подпрыгнул, уцепился за край скальной полки и быстро полез вверх, вбивая твёрдые когтистые пальцы в скалу по самую ладонь.

Облака громоздились над ней, качаясь на кончиках травинок. Свежий закатный ветер медленно увлекал их за собой, играя, толкая в ватные бока. Где-то между облаками и землёй пролетали пчёлы и стрекозы. И какие-то разные…

Энни выглянула из травы, приподнявшись на локте. Перекатившись на живот, она толкнула упругим бедром своего «соседа», попытавшись нащупать его ступню пальцами ног. Ей удалось, и она игриво потёрлась о его ногу своей, а затем мягко поцеловала ямочку солнечного сплетения. Даже вытянувшись в струнку, она не могла достать выше. Тело мужчины, огромного дамнос-ворта, чуть напряглось, и широкая ладонь коснулась шеи девушки, скрытой водопадами волос. Пальцы скользнули по мягкой ложбинке вниз.

– Если бы у меня были крылья, я бы никогда не отпускала тебя, – вдруг прошептала Энни. – Я была бы твоими крыльями. Мы поселились бы на облаке. Вилс?

– Если бы у тебя были крылья, то я отрастил бы свои и последовал за тобой даже на край света.

Энни счастливо зажмурилась и вжалась в тело мужчины сильнее.

– Я бы никуда не улетела, – прошептала она. – Ну почему твоё божество запрещает летать?!

– Не знаю, – в густоте голоса отсутствовало сожаление. – Значит, так надо. Мы получили и без того много.

Энни провела рукой по грудным мышцам дамнос-ворта, в который раз поражаясь их крепости. Даже в расслабленном состоянии они напоминали твёрдостью грубые пеньковые канаты. Плотная кожа бугрилась от малейшего движения. Энни снова зажмурилась, прислушиваясь к тихому медленному пульсу своего спутника. Завтра будет ровно год, как они вместе. Воспоминания вспыхнули, на миг превратив летнее душистое поле в сырую, полную народа площадь.

Проклятия и угрозы так густо висели в воздухе, что маги могли бы разливать его в бутыли.

Деревянный помост.

Пыточный стол.

Плаха.

И она – истерзанная, искалеченная, под взмахом топора. Который почему-то всё не рубит. А потом некто высокий и сильный закутывает её в плащ и уносит в темноту и сон. В сон… Сколько же она тогда проспала?

Энни открыла глаза. Тихо. Лишь гудят пчёлы, да солнце ласкает её шелковистую пепельно-серую кожу. Лишь солнце… и твёрдая уверенная рука.

– Ах! – Энни согнула колено, стремясь ощутить выступающие бугры его мышц. И снова отдалась сладкому томлению тела.

– Солдатский костёр не заменишь магией! – весело крикнул кашевар, накладывая варево в миску. Криспин благодарно кивнул и присел у огня. Его быстрые рваные языки изникали из сосновых веток и взлетали в темноту. Воин достал ложку и начал есть, хлебая быстро и жадно. Рядом неторопливо пережёвывал хрящи его напарник. Заметив, что от одного из костров к ним то и дело летят заинтересованные взгляды, Маркус приглашающе замахал рукой. Трое молодых паладинов робко приблизились и присели напротив.

– Можно ближе: он не съест, – заметил Маркус. Парни заулыбались. Как на подбор, они были высокими и плечистыми: хлюпиков в паладины не брали. Но дамнос-ворту проигрывали. И довольно серьёзно.

– Я – Пэт, – сказал один. – Это – Крэмы из Белого Пристанища, это – Провн, сын Дуга, лорда Западного Уводья.

«Ясно, – подумал Криспин, – тебе, Пэт, не похвастать ни родителем, ни деревней. Бывает. Но ты паладин, а это уже много».

– А я Маркус, – начал его компаньон, закуривая трубочку. – Сын Истрмиткина. Я не гномий карлик, и не фея-переросток. Полу-дворф. Проходили в академии такую расу?

– Ага, – добросовестно кивнули все трое и затихли, когда Маркус от души расхохотался:

– А мне бабка на ночь сказки про паладинов рассказывала.

Костёр обдавал жаром, пустели миски с едой и фляги с вином. Маркус резал истории, как голодный жених – свадебный пирог.

– Семьсот семьдесят восьмой, Блавикен, – полу-дворф подтянул штаны, прикрывая продемонстрированный памятный шрам. – Ох, ребята, в Криспина тогда вкачали столько яда, что хватило бы всем курильщикам Альд-Баана на год! Мантикоры! Какой-то ублюдочный псих задумал их скрещивать. Ну, там, королевских, львиных, болотных. Что сказать, скрестил удачно – как пошли плодиться, только треск стоял. Откупил несколько деревень – на прокорм тварям, а маркграфу за молчание платил столько, что у того золото из ушей лезло. Когда полчища мантикор захватили замок, а раздувшийся маркграфский труп скормили своим детишкам, он – труп – был не так доволен. Видели в лесу у Академии вашей муравейники? Большие такие. Я вам говорю: этих проклятых мантикор там наплодилось больше, чем тех муравьёв.

Они плевались. Они жалили. Они делали ловушки из яда. Там год потом жить никто не мог – из-за испарений. По земле нельзя было пройти – сапоги разъедало.

Молодые паладины заворожённо глядели на дамнос-ворта. Тот ловил их взгляды, неуютно поёживаясь от такого немого почитания. Маркус, наконец, «заткнул фонтан», чтобы заправиться несколькими флягами вина.

– А п-правда, – заикаясь, начал Крэмн, – правда, что у вас девять жизней?

– Десять, парень, десять! – чуть не подавившись вином, закричал Маркус. – Ну, куда столько им, а?! Ну, посмотри на меня! Надо мной собака проходит, брюхом не задев! И жизнь-то одна! И у вас всех. И если эта долбаная мантикора меня ужалит, меня же просто разорвёт! А этому чурбану хоть бы хны! И ведь он ещё ни разу не помирал!

– Что у вас там в Академии за учителя?! – вдруг проворчал Криспин. Иногда его раздражало, сколько всякой чуши могут сочинить про его расу.

– Слушайте, – он окинул взглядом тесный круг, заметив, что и остальные паладины заинтересованно наблюдают.

– Запоминайте сейчас, если раньше не выучили. Очень давно – до вашей империи – в другом совсем мире существовали ворты. Это искажённое слово «варвары». Ворты и были искажёнными Хаосом. Дикие, злобные и тупые. Сами себя перебили в междоусобных войнах, а под конец «помогли» соседи. Вроде эльфов, гномов и альвов. У самого распоследнего племени наступило прояснение в мозгах – бросились молиться кому ни попадя. Тёмным такие и даром не нужны, а светлым – и с приплатой. Одно божество только сжалилось… Другого слово не подобрать. Остатки вортов вместе со своим заступником были изгнаны из родного мира и попали сначала в Аэгис.