Стивен Дональдсон - Седьмая Казнь

По правде говоря, у Беллегера, конечно же, не было такого войска. К моменту катастрофы во всем королевстве насчитывалось не больше нескольких сотен винтовок. Алхимики, кузнецы и золотых дел мастера не могли изготовить их без магии – без Казни Огня. Горны раскалялись недостаточно сильно.

Каждый раз, когда принц Бифальт размышлял об этом жестоком противоречии, ему хотелось рвать и метать. Временами он прикусывал себе губу до крови. Принц не умел горевать, не иначе как гневаясь. Впрочем, в нынешнем своем положении он не мог позволить себе много размышлять о крушении своих надежд. Со временем какой-нибудь амиканский шпион разведает тайную слабость Беллегера. И тогда начнется последняя битва. Нескольких сотен винтовок будет достаточно для того, чтобы защитить королевский город, но не королевские земли. Для спасения всего королевства Беллегеру понадобится теургия.

Вот почему принц отправляется на поиски.

Но тяготили его не только собственные сомнения и угроза его народу. У него были и свои страхи, своя причина как не доверять успеху, так и бояться провала. В мгновение его смерти – в то мгновение, когда он должен был умереть – раздался голос. « Ты готов? » Голос мог принадлежать только заклинателю. Это-то и дало принцу повод думать, что он был избран некой непостижимой силой с какой-то малопонятной целью – и она могла оказаться гибельной для Беллегера. Принц чувствовал свою смерть. Он видел ее приближение. И он не понимал, почему все еще был жив.

Впрочем, об этом принц хранил молчание. Да и кому бы он мог рассказать? Каждый, кто не слышал этого голоса, не поверил бы в него, решив, что голос просто порождение беспорядочного сознания, поврежденного Казнью Молнии.

После катастрофы споры в королевских палатах казались бесконечными, несмотря на всю срочность дела. Советники так долго пережевывали каждый вопрос принца Бифальта, что тому уже казалось, будто его едят заживо. Ему нужно было драться , а совет совершенно не мог определить ход действий. Что мог Беллегер сделать? Он не мог одолеть врага. Он не мог защитить себя. У него не было союзников. Не было и стран или народов, с которыми он мог бы заключить союз. Если по морю на западе и ходили корабли, они не подплывали к труднодоступному берегу Беллегера. Если и существовали перевалы через южные горы – Грань Царства – перевалы, ведущие в населенные земли, то они еще не были открыты. Война с Амикой не оставляла ни времени, ни ресурсов для исследований. Восточные границы Беллегера терялись в безжизненной пустыне, а Амика держала северные. Беллегеру неоткуда было ждать помощи.

Еще в самом начале обсуждения один из младших советников скромно предположил, что Амика, возможно, также лишена магии. Но его предположение только высмеяли. Кто, кроме Амики, мог вызвать катастрофу Беллегера? Кто еще настолько ненавидел Беллегер? Больше никого и не было . Конечно же, в Амику послали шпионов. Собственно, их посылали туда уже несколько поколений одного за другим под самым разнообразным прикрытием. Но мало кто из них вернулся – разве что те, кто не мог доложить ничего стоящего. А теперь не вернулся ни один. Сам этот суровый факт подтверждал, что магистры Амики еще имеют силу. Как иначе амиканцы могли обнаружить и остановить или убить всех шпионов Беллегера? Король Аббатор с его советниками знали, что их страна была слишком слаба, чтобы противиться своей судьбе. У них были на то достаточные причины.

Но вот вперед выступил старик. Когда-то он был могущественным заклинателем и имел большую власть среди королевских советников. Впрочем, после потери магических сил его одолела старческая немощь, и он предпочитал лелеять свои редкие мысли в одиночестве, чем в компании сотоварищей-заклинателей и королевских советников. И все же теперь он явился.

Дряхлость вынуждала старика опираться на шишковатую палку, одет он был в рваную серую мантию, измаранную старческой неловкостью, и весь его облик олицетворял утрату сил. Большинство членов совета отвернулись при его появлении, их смутили и беспомощность старика, и его вид, и дряхлость. Но заклинатель верно служил королю Аббатору несколько десятилетий. Уважение к его прошлому заставило короля обратить внимание на старика, хотя и не могло заставить принца сделать то же.

– Добро пожаловать, магистр Альтимар, – король поприветствовал старика несколько натянутым милостивым тоном. – Ты желаешь говорить? У тебя есть совет, который может вывести нас из нашего тупика?

– Вывести вас, Ваше Величество? – спросил в ответ бессильный заклинатель. – Вряд ли.

Принц Бифальт невольно задержал дыхание, услышав, с каким напряжением и присвистом говорил старик.

– Вы ничего не решаете. Вы не можете ничего решить. Вы не знаете своей беды. Пока вы обсуждаете да обсуждаете, вы проигрываете.

Король Аббатор погладил свою бороду, чтобы унять чувство разочарования.

– Это мы понимаем, магистр. Что мы не можем понять…

– Подумайте, Ваше Величество, – прохрипел, прерывая его, Альтимар, – об этой силе. Силе, которая способна лишить магии целое королевство. Кто владеет подобной теургией? Кто знает, что подобное возможно?

Старик покачнулся. Затем прокашлялся.

– Никто из вас не в состоянии ответить, – угрюмо произнес заклинатель дрожащим старческим голосом. – Никто не может сказать, что это за сила. Никто не знает, где можно найти ответ. Вы даже сомневаетесь, существует ли он.

Разгневанный за своего отца, принц Бифальт не видел причины сдерживаться.

– К чему ты клонишь, старик? – требовательно спросил он. Принц ненавидел каждого заклинателя. – Мы знаем свое невежество. Мы знаем о нем уже давно. Теперь мы обсуждаем не его. Мы должны решить, что делать, несмотря на наше невежество.

– Старик? – теург судорожно дернул головой. В его глазах вновь разгорелись угли когда-то угасшего гнева. На губах заблестела слюна. – Ты назвал меня стариком? Я слышу презрение в твоих словах. Да, я стар. Я уже состарился, когда ты был хнычущим младенцем. Но я обрел мудрость еще задолго до твоего рождения. Я был носителем такой магической силы, какую тебе с твоим слабым воображением и не представить. Я – магистр Альтимар, мальчишка. Сейчас я лишился могущества, но память моя еще сохранилась. По крайней мере, мне удалось вспомнить. И я говорю, потому что больше никто не скажет. Никто и не может сказать.

Король жестом указал своему сыну замолчать.

– Так говори же, магистр. Мы уже наслушались советов шутов и фигляров, которые не стоят даже того, чтобы их повторять. Мы внимательно слушаем тебя. Скажи нам, что ты знаешь. Избавь нас от нашего невежества.

– Старик ? – повторил заклинатель. Дерзкое слово не позволяло ему вернуться к прежней мысли. – Я вытянул себя из глубин забытья не для того, чтобы встретить презрение. Ты, мальчишка , заслужил свое невежество. Ты никогда не будешь избавлен от него.