Джеймс Роллинс - Последний оракул

Девочка снова приблизила губы к его уху и прошептала:

– Ты умрешь.

Столь неожиданное заявление застигло Грея врасплох, но в этих словах не было угрозы. Это была простая констатация факта, как прогноз погоды. Грей попытался представить себе, чем является смерть в понимании Саши. Она видела ее не раз, да и ее брат находился сейчас где-то между жизнью и смертью.

Грей не знал, что сказать, но, как и прежде, не захотел лгать девочке. Он поднялся, но его рука осталась лежать на ее плече.

– Мы все когда-нибудь умрем, Саша. Так устроен мир.

Саша тяжело вздохнула, как вздыхают дети, когда сердятся.

– Нет, глупый! – Она ткнула пальцем в рисунок. – Ты должен опасаться вот этого. Потому я его и нарисовала.

Лиза указала на дверь.

– Хватит, Саша. Пора спать.

– Подожди!

– Нет!

Упав духом, девочка позволила вытащить себя из палаты, на прощание помахав Грею всей рукой.

Когда они ушли, Грей приблизился к Петру. Ему нравилось сидеть рядом с мальчиком. Пусть знает, что о нем не забыли, что его жертва живет в памяти людей. Он делал это еще и ради Монка, поскольку знал, как много значит мальчик для его друга. Сидя рядом с Петром, он чувствовал, что выполняет некие важные обязательства.

А если говорить по-честному, эти посещения были бальзамом на его сердце. Находясь рядом с мальчиком, он ощущал необъяснимый покой, словно некая эмпатическая аура все еще окружала этого ребенка.

И вот сейчас, усевшись возле Петра, Грей думал обо всем, что произошло. Он вспомнил, как мальчик тащил Монка, когда они появились перед ним. Теперь Грей понимал, что делал Петр. Его сестра спасла Монку жизнь, когда тот тонул в море, а Петр возвращал им Коккалиса, словно гаечный ключ, взятый взаймы у соседа.

Грей знал: все произошедшее – не удача и не стечение обстоятельств… Он посмотрел на Петра и представил себе Сашу.

Все это было организовано.

И сразу же Грею вспомнился план Николая Солокова: манипулируя савантами, навязать миру нового великого пророка. Нового Будду, Мухаммеда или Христа. Грей даже обсуждал эту тему с Монком, когда они вдвоем навещали мальчика в этой самой палате.

Потом Монк кивнул в сторону мальчика и сказал:

– Возможно, русские преуспели в большей степени, чем сами думают.

Так или иначе, но, подобно многим великим людям, Петр принес последнюю жертву. Теперь им никогда не узнать правду. И возможно, это даже к лучшему.

Грей вздохнул и отбросил грустные мысли. Он все еще держал в руке листок с рисунком Саши. Судя по всему, теперь ему, помимо всего прочего, нужно опасаться еще и злобного клоуна. Он стал складывать листок и тут заметил, что на обратной стороне девочка нарисовала что-то еще.

Развернув лист, он рассматривал рисунок, аккуратно выполненный черным карандашом.

Это был великолепно нарисованный маленький китайский дракон.

В груди Грея разлился ледяной холод, а рука непроизвольно поднялась к горлу. На его шее висел серебряный кулон с изображением точно такого же дракона – подарок убийцы, означавший одновременно обещание новой встречи и проклятие.

Грей взглянул на дверь. Могла ли Саша видеть у него этот амулет? Он смотрел на рисунок, понимая: нет, не могла.

Это было предупреждение, но клоун тут был ни при чем. Внезапно Грей понял. Маленькая Саша показывала на листок, который он держал в руках, снизу вверх. Но указывала она не на клоуна, а на дракона, изображенного на другой, обращенной к ней стороне листа.

На символ дракона.

Грей почувствовал, как в тишине комнаты над ним сгущается опасность. И прошептал имя, которым она называлась:

– Сейхан.

Мальчик сидит у окна и смотрит, как за стеклом сгущаются сумерки. Он еще не готов выйти туда. Ему еще предстоит привыкнуть к его новому дому. Ему в нем неудобно, и он мешает думать.

Мальчик видит свое отражение в стекле: темные волосы, худое, хотя и знакомое лицо. Но он еще не чувствует его своим. Это со временем тоже придет. Глядя за окно, он видит, как за стеклом падают листья, медленно кружась в воздухе.

Страха нет, хотя листьев падает все больше и больше. То, что лежит внутри его, заполняет пустое пространство тенью и формой. Получившееся знакомо ему даже больше, чем собственное отражение в оконном стекле.

Он знает это лицо.

Когда-то оно принадлежало ему.

Он до сих пор помнит темноту, черную пучину с плавающими в ней звездочками. Он помнит умирающее солнце посередине, гаснущее ради того, чтобы другие могли улететь и продолжать светиться. Но в последний момент мальчик, которому раньше принадлежало это тело, утаил от них свой секрет. Уходя в небытие, он спас другую звездочку и бросил ее в пустое черное пространство.

Чтобы она смогла начать жизнь заново.

Листопад за окном становится все более густым, а тени, восставшие из памяти, заполняют пустое пространство, создавая истинный облик того, кто находится сейчас в этом теле.

Со временем это старое лицо забудется, но не забудется мальчик, отдавший жизнь, чтобы на свет могло появиться нечто совершенно новое. Часто во сне он видел, как мальчик бежит по полям, взбирается на вершину холма и машет рукой, а потом пропадает.

Такой теперь счастливый.

Новый мальчик, который сидит в кресле, смотрит в окно.

Когда-нибудь он тоже побежит.

Подобно доктору Арчибальду Полку, я начал этот роман словами восхищения, обращенными к человеческой интуиции. Существует ли она? Что является ее источником? Поэтому в заключение я, как обычно, расскажу о происхождении идей и фактов, подразделив их на темы.

Дельфийский оракул в Греции. В прологе я уделил некоторое внимание мифам и реальным фактам, окружающим оракул. Могли ли женщины-прорицательницы видеть будущее – спорный вопрос, но мы знаем наверняка, что предсказания Дельфийского оракула существенно повлияли на развитие западной цивилизации. Если обратиться к деталям, то тайна заглавной буквы «эпсилон» и загадочный галлюциногенный газ – правда. Всем, кто хотел бы подробно ознакомиться с вопросом, можно порекомендовать книгу Уильяма Брода «Оракул. Утерянные секреты и скрытое послание античных Дельф».

«Ясоны». Сообщество ученых, работающее совместно с Министерством обороны, – реально существующая и до сих пор функционирующая организация. Больше узнать об их истории можно из книги Энн Финкбейнер «“Ясоны”. Секретная история научной элиты после войны».