Джеймс Роллинс - Последний оракул

Юрий хмуро огляделся. Эти горы были словно из другой эры. Как будто вернулся каменный век с его убогостью и суевериями. Но при этом лесистые горные склоны представляли собой прекрасное убежище для тех, кому по какой-то причине было необходимо спрятаться.

Юрий отошел в сторону и стал смотреть на изгиб раскисшей земляной полосы, которую при всем желании было трудно назвать дорогой. Головные машины размесили грязь и снег, оставили на ней глубокие колеи. Сквозь деревья Юрий увидел штук двадцать тяжелых мотоциклов «Урал» с колясками, в которых сидели вооруженные солдаты. Он прибыли сюда заранее и окружили становище, перекрыв все возможные пути бегства.

В это удаленное место их привели слухи и признания, полученные под пытками. И все же, чтобы найти его, понадобилось облазить чуть ли не все Карпаты и сжечь несколько хуторов. Только таким способом можно было отогреть замерзшие языки местных крестьян. Мало кто проявлял желание говорить о карпатских цыганах, особенно об этом изолированном от других племени, о котором шепотом рассказывали страшные истории, то и дело упоминая стригоев и мороев – злых духов и ведьм.

Неужели он их все же нашел?

Лейтенант Добрицкий переминался с ноги на ногу.

– Что теперь, майор?

Раев заметил, как скептически кривятся губы украинца. Хотя на плечах Юрия были погоны майора Советской Армии, он не являлся солдатом. Раев был на целую голову ниже Добрицкого, с заметным животиком и рыхлым лицом. Призванный в армию из Ленинградского государственного университета, он дослужился до звания майора, работая в различных научно-исследовательских учреждениях Министерства обороны СССР. В двадцать восемь лет он уже возглавлял лабораторию биофизики Государственного института медико-биологических исследований Российской академии наук.

– Где капитан Мартова? – спросил Юрий.

Представитель военной разведки обычно держалась возле Добрицкого, зорко наблюдая за всем происходящим.

– Она ждет нас у входа в становище.

Добрицкий упрямо шагал по центру раскисшей дороги. Юрий предпочел обочину, где землю подморозило и идти было легче. Когда они поднялись на очередное возвышение, лейтенант указал на становище, угнездившееся в глубокой впадине между отвесными утесами и окруженное черным лесом.

– Цыгане, – прорычал Добрицкий. – Как вы хотели.

Но то ли это племя?

Впереди виднелись цыганские кибитки, размалеванные выцветшими зеленой и черной красками, с колесами выше человеческого роста. По крайней мере, выше Юрия. В некоторых местах краска отслоилась, и из-под нее выглядывали более веселые, радостные цвета – напоминание о лучших временах. Деревянные кибитки были завалены снегом и обросли сосульками, мороз разрисовал их окна замысловатыми узорами. Черные круги обозначали старые кострища. Два костра горели в глубине становища и сейчас, вздымая языки пламени выше самых высоких кибиток. Одна из них была сожжена, и от нее остался лишь обугленный остов. В сторонке, рядом со штабелем досок и грудой камней, грустно свесив головы, стояли низкорослые стреноженные лошади. По становищу слонялись козы и несколько овец.

Солдаты взяли поселение в кольцо. Там и сям валялись трупы в одежде, больше похожей на лохмотья, и меховых полушубках. Те, кто остался в живых, выглядели немногим лучше. Обитателей становища выгнали из кибиток и прочных палаток. Из глубины лагеря доносились крики – солдаты гнали оставшихся цыган. Послышались автоматные очереди. Это стреляли «Калашниковы». Юрий смотрел на толпу людей с мрачными глазами. Некоторые женщины стояли на коленях. Смуглые, темноволосые мужчины не сводили с незваных гостей суровых, непреклонных взглядов. Многие были ранены, истекали кровью, у других были сломаны руки или ноги.

– Где все дети? – спросил Юрий.

Ответ раздался с другой стороны, произнесенный голосом острым и ломким, как лед, покрывавший горные вершины:

– Они забаррикадировались в церкви.

Юрий повернулся к произнесшей эти слова женщине, капитану Савине Мартовой, офицеру разведки, прикомандированной к их группе. На ней была черная шинель с воротником, отороченным мехом русского волка, с тоном которого прекрасно сочетались ее темные волосы.

Подняв тонкую руку, она указала на крутой склон позади кибиток и палаток. Там возвышалась церковь, единственное прочное строение в поселке. Сложенная из собранных здесь же камней, она сливалась с окрестными склонами.

– Когда наши подразделения прибыли сюда, дети уже спрятались в этой церквушке, – сообщила Савина.

Добрицкий согласно закивал.

– Должно быть, услышали звук мотоциклетных моторов.

Взгляды Савины и Юрия встретились. В ее зеленых глазах плясал утренний свет. У офицера разведки имелись собственные соображения. Именно она принесла в институт, где работал Юрий, кипы бумаг, ноутбуки и распечатки с информацией, захваченной при освобождении Освенцима и касавшейся в основном экспериментов доктора Йозефа Менгеле. Ангела Смерти, как его называли в концлагере.

После того как Юрий ознакомился с этими материалами, ему стали сниться кошмары, от которых он с криком просыпался в холодном поту. Широко известно, что Менгеле проводил ужасные эксперименты на заключенных, но больше всего он любил использовать в качестве подопытных кроликов цыган и их детей. Перед тем как приступить к экспериментам, он гладил ребенка по головке и угощал его шоколадкой. Детишки называли его «дядя Пепе». В конце концов он убил всех детей, которые оказались в его распоряжении, но прежде, чем это случилось, ему удалось обнаружить уникальную пару близнецов. Девочек, похожих друг на друга как две капли воды, Сашу и Мину.

Менгеле скрупулезно записывал все, что было связано с необыкновенными близняшками: возраст, происхождение, родословную. Чтобы выяснить дополнительные детали, он подверг пыткам их семью и близких. Но поскольку война близилась к концу, доктор был вынужден свернуть свои эксперименты, не успев довести их до конца. Он убил девочек-близняшек, сделав им инъекции хлороформа в сердце.

Менгеле выразил охватившее его огорчение в короткой, сделанной небрежным почерком записи в самом конце своих дневников.

«Wenn ich nur mehr Zeit gehabt hätte…»

«Если бы у меня было больше времени…»

– Вы готовы? – спросила Савина у Юрия.

Тот кивнул.

В сопровождении Добрицкого и еще одного солдата они вошли в становище. Им пришлось перешагнуть через труп, лежавший вниз лицом в луже замерзшей крови.

Впереди показалась церковь. Она была сложена из камней и не имела окон. Единственная дверь, сделанная из крепких бревен и обшитая медными листами, была закрыта и заперта изнутри. Рядом с ней стояли двое солдат со стальным тараном.