Джеймс Клавелл - Сегун. Книга 3

– Совет приветствует вас, Касиги Ябу, от имени Его Императорского Величества, – провозгласил невысокий, плотный, несколько изнеженный на вид человек – старший советник регентов по протоколу и представитель императорского двора. В обязанности Огаки Такамото, принца седьмого ранга, входило посредничество между двором Его Императорского Величества, Сына Неба и регентами. Согласно обычаю придворных, существовавшему уже несколько веков, зубы у него были выкрашены черным.

– Благодарю вас, принц Огаки. Мне оказана честь представлять здесь господина Торанагу, – объявил Ябу, преисполненный сознания собственной важности.

– Да, конечно. Я думаю, у вас здесь есть и свои дела? – сухо осведомился Огаки.

– Конечно. Когда приедет господин Торанага? Простите, но тайфун задержал меня на пять дней, и я не имел известий, с тех пор как выехал.

– Ах да, тайфун! Совет был весьма доволен, когда стало известно, что шторм вас не тронул. – Огаки откашлялся. – Что касается вашего властелина, я с сожалением должен довести до вашего сведения, что он еще не добрался даже до Одавары. Какие-то бесконечные отсрочки, потом болезнь. Огорчительно, правда?

– О да, очень. Ничего серьезного, надеюсь? – Ябу радовался, что ему известна тайна Торанаги.

– Нет, к счастью, ничего серьезного. – Снова сухое покашливание. – Господин Исидо считает, что ваш властелин завтра прибудет в Одавару.

Ябу изобразил удивление:

– Двадцать один день назад, когда я уезжал, все было готово к его немедленному отбытию, потом заболел господин Хиромацу. Я знаю, что господин Торанага был серьезно обеспокоен, но не изменил своего намерения. Я собираюсь начать приготовления к его приезду.

– Все подготовлено, – заявил коротышка чиновник.

– Совет, конечно, не будет возражать, если я проверю все приготовления? – Ябу был предельно дружелюбен. – Важно, чтобы эта церемония была достойна Совета и такого случая.

– Достойна Его Императорского Величества, Сына Неба. Теперь это его вызов.

– Конечно, но… – Ябу растерялся. – Вы имеете в виду… что Его Императорское Величество будет присутствовать?

– Его Величество согласился с почтительной просьбой регентов лично выслушать клятву нового Совета – всех главных даймё, включая господина Торанагу, его семью и вассалов. Старшие советники Его Императорского Величества выбрали благоприятный день для такого… э… ритуала. Двадцать второй день этого месяца, в этот, пятый год эры Кэйтё.

Ябу был поражен:

– Через… через девятнадцать дней?

– В полдень. – Утонченным движением Огаки вынул из рукава бумажный платок и осторожно высморкался. – Прошу меня извинить. Да, в полдень. Все предзнаменования благоприятны. Господин Торанага был извещен посланцем императора четырнадцать дней назад. Его немедленное почтительное согласие пришло в Совет регентов три дня назад. – В руках Огаки появился маленький свиток. – Здесь ваше приглашение, господин Касиги Ябу, на церемонию.

Ябу вздрогнул, увидев императорскую печать в виде хризантемы с шестнадцатью лепестками, – он знал, что никто, даже сам Торанага, не сможет отказаться от такого приглашения. Отказ будет признан оскорблением божества, открытым мятежом. Все земли принадлежат императору – ослушник тотчас же лишится всех земель и получит предписание императора сразу совершить сэппуку. Такие решения передавались по его поручению регентами и подтверждались большой печатью. Они всегда были окончательны и обязательны к выполнению. Ябу лихорадочно пытался успокоиться.

– Простите, вам нехорошо? – заботливо спросил Огаки.

– Извините… – Ябу заикался, – но никогда, в самых смелых своих мечтах… никто не мог себе представить, чтобы Его Величество… оказал нам такую честь.

– О да, я согласен. Необычно!

– Удивительно… что Его Величество… покинет Киото и приедет в Осаку.

– Согласен. Тем не менее на двадцать второй день Его Величество с регалиями будет здесь.

Без императорских регалий ни одно поколение императоров не считалось правомочным. Три святыни признавались божественными – они, как все верили, были принесены на землю богом Ниниги-но Микото и переданы им лично своему внуку, Дзимму-тэнно, первому земному императору. А Дзимму передал их своим наследникам, и так до нынешнего их держателя – императора Го-Нидзё. Всем были известны эти три святыни: меч, яшма и зеркало. Священные меч и яшма всегда путешествовали по государству вместе с императором, куда бы он ни уезжал из своего дворца с ночевкой; зеркало хранилось в святилище большого синтоистского храма в Исэ. Меч, зеркало и яшма принадлежали Сыну Неба. Они были символами законной власти, знаками ее божественности. Сын Неба брал их с собой – таким образом он брал с собой всю свою власть.

Ябу засомневался:

– Почти невероятно, чтобы к приезду императора были закончены все приготовления.

– О, господин Исидо по поручению регентов обратился к Его Величеству сразу же, как только получил известие от господина Дзатаки из Ёкосэ, что господин Торанага согласился – это удивительно – прибыть в Осаку и покориться неизбежному. Только великая честь, оказанная вашим господином регентам, побудила их просить Сына Неба оказать нам такую милость и почтить церемонию своим присутствием. – Снова сухое покашливание. – Пожалуйста, извините меня, но не дадите ли вы мне, когда вам будет угодно, ваше письменное подтверждение, что приглашение получено?

– Могу я сделать это прямо сейчас? – Ябу почувствовал внезапную вялость.

– Я уверен, регенты оценят это.

Ябу слабым голосом послал за письменными принадлежностями. В мозгу его продолжало стучать: «Девятнадцать!.. Девятнадцать дней! Торанага может тянуть только девятнадцать дней, а потом тоже должен быть здесь! У меня хватит времени съездить в Нагасаки и благополучно вернуться в Осаку, но его недостанет, чтобы захватить черный корабль. Нет времени прижать Хариму, Кияму, Оноси, священников-христиан! Нет времени объявить „малиновое небо“! Весь план Торанаги только иллюзии!.. Торанага проиграл! Мне следовало знать это! Спокойно! Передо мной выбор: либо я слепо верю, что Торанага выскользнет из сети, и помогаю Андзин-сан, как задумано, быстрее набрать людей для захвата черного корабля; либо я еду к Исидо, говорю ему все, что знаю, и пытаюсь выторговать себе жизнь и Идзу. Так что же выбрать?..»

Принесли бумагу, чернила и кисточку. Ябу на минуту отбросил терзавшие его сомнения и сосредоточился на письме, стараясь выводить иероглифы как можно правильнее и красивее. Зря он отвечает Присутствию в таком смятенном состоянии, но что делать? Пока он писал, пришло окончательное решение – принять совет Юрико. Сразу с души свалился тяжелый груз – внутреннее равновесие восстановилось, и он почувствовал себя намного лучше. Свое имя он подписал уже с высокомерной вычурностью.