Джеймс Клавелл - Сегун. Книга 2

– А что было говорить? Вы отдали приказ. Вы глава дома. Они не знали ваших порядков. Что им оставалось делать, кроме как разрешить затруднение по-своему? – Она перевела Торанаге слова Блэкторна, потом снова повернулась к капитану: – Это расстроило вас? Вы хотите, чтобы я продолжала?

– Да, пожалуйста, Марико-сан.

– Вы уверены?

– Да.

– Хорошо. Потом ваш главный слуга, этот маленький кривозубый повар, собрал всех слуг, Андзин-сан. Попросили присутствовать Муру как старосту деревни. Решили, что обращаться за помощью к деревенским эта не станут. Это было чисто домашнее затруднение. Один из слуг хотел снять птицу и закопать, хотя вы дали строгий приказ ее не трогать. Ваша наложница, понятное дело, должна была следить, чтобы выполнялись все ваши приказы. Старый садовник спросил, позволят ли ему убрать фазана. Последнее время он днем и ночью сильно страдал от болей в животе, работа утомляла его и стала не в радость. Третий помощник повара тоже предлагал свои услуги, говоря, что он очень молод и глуп, а значит, его жизнь ничего не стоит. Наконец старому садовнику оказали честь. Это действительно большая честь, Андзин-сан. Все раскланялись друг с другом, и он с радостью унес фазана и закопал его, чем доставил всем большое облегчение.

Вернувшись, он прямо пошел к Фудзико-сан и рассказал ей, что нарушил ваш запрет. Она поблагодарила его и велела ждать, а сама пошла ко мне за советом. Все дело совершилось законным порядком и требовало законного разбирательства. Я сказала Фудзико-сан, что не знаю, как ей следует поступить, Андзин-сан. Я спросила Бунтаро-сан, но он тоже не знал. Все было очень сложно из-за вас. Тогда он обратился к господину Торанаге. Господин Торанага сам увиделся с вашей наложницей. – Марико повернулась к Торанаге и объяснила, до какого места добралась в этой истории, поскольку он просил держать его в курсе рассказа.

Торанага быстро заговорил. Блэкторн наблюдал за ними – миниатюрной, очаровательной, любезной женщиной и мужчиной, плотным, глыбообразным, брюхатым. Торанага при разговоре не жестикулировал, как большинство людей, левая его рука неподвижно лежала на бедре, правую он всегда держал на рукоятке меча.

– Хай, Торанага-сама, хай . – Марико взглянула на Блэкторна и продолжала, как было велено: – Наш господин просит меня объяснить, что если бы вы были японцем, то никаких трудностей не возникло бы, Андзин-сан. Старый садовник просто пошел бы и сделал это, чтобы получить избавление. Но, извините меня, вы чужеземец, хотя господин Торанага и сделал вас своим хатамото – одним из личных вассалов. Нужно было решить, являетесь ли вы самураем или нет. Я имею честь сказать вам, что вы произведены в самураи и с этого дня имеете все права самурая. Поэтому все разрешилось очень легко. Было совершено преступление. Ваш приказ умышленно нарушили. Закон предусматривает только один исход. – Она сделалась особенно серьезной. – Но господин Торанага знал о вашем особом неприятии убийства, поэтому, чтобы избавить вас от огорчения, он лично приказал одному из своих самураев отправить старого садовника в «великую пустоту».

– Но почему никто не спросил меня? Этот фазан для меня ничего не значил.

– Фазан здесь ни при чем, Андзин-сан, – объяснила она. – Вы глава дома. Закон гласит, что никто из людей, принадлежащих к вашему дому, не вправе ослушаться вас. Старый садовник умышленно нарушил закон. Весь мир распадется на кусочки, если люди позволят себе попирать закон. Ваш…

Торанага прервал ее и разразился долгой речью. Она слушала, отвечала на вопросы, потом он сделал ей знак продолжать.

– Хай . Господин Торанага попросил меня заверить вас, что он лично проследил за тем, чтобы старый садовник умер быстро, безболезненно и с почетом, как того заслуживал. Господин Торанага даже дал самураю свой собственный, очень острый меч. И мне следует упомянуть, что старый садовник был очень горд: в такие тяжелые для него дни он сумел послужить вашему дому, Андзин-сан, и, прежде всего, помог установить ваш статус самурая. Больше всего он гордился оказанной ему честью. Мы не используем общественных палачей, Андзин-сан. Господин Торанага хочет, чтобы вы поняли это.

– Спасибо, Марико-сан. Благодарю вас за разъяснения. – Блэкторн повернулся к Торанаге и поклонился ему самым уважительным образом: – Домо, Торанага-сама, домо аригато. Вакаримас. Домо .

Торанага, довольный, поклонился в ответ:

– Иэ, Андзин-сан. Симпай суру монодзя, нэ? Сиката га най, нэ? (Хорошо, теперь вы довольны, да? Что еще можно сделать?)

– Нани мо. (Ничего.)

Блэкторн отвечал на вопросы Торанаги о стрелковой подготовке, но ничего из того, о чем они говорили, его не трогало. Голова шла кру́гом. Он оскорбил Фудзико перед всеми слугами, хотя она сделала только то, что принято делать.

«Фудзико не виновата. Никто не виноват. Кроме меня.

Я не могу изменить того, что сделано. Ни в отношении Ёки-я, ни в отношении нее. Никого из них.

Как мне жить дальше с таким стыдом?»

Он сидел скрестив ноги перед Торанагой, легкий ветер с моря трепал полы его кимоно, как всегда, из-за пояса его торчали рукояти мечей. Он уныло слушал и отвечал, все было ему безразлично.

– Скоро война, – сказала она.

– Когда? – спросил он.

– Очень скоро. Вам придется поехать со мной. Вы будете сопровождать меня часть пути, Андзин-сан, потому что я собираюсь в Осаку, а вы отправитесь в Эдо по суше, чтобы приготовить ваш корабль к войне…

Вдруг наступила совершенная тишина.

Земля задрожала.

Он почувствовал, что легкие сейчас лопнут, каждая клеточка его существа возопила от ужаса. Он пытался встать, но не мог и видел, что все самураи тоже совершенно беспомощны. Торанага и Марико отчаянно цеплялись за землю руками и ногами. Невообразимый катастрофический грохот исходил от земли и неба. Он окружил их, заполнил пространство, все нарастая и нарастая, до тех пор, пока барабанные перепонки чуть не лопнули. Они стали частью этого безумия. На миг оно прекратилось, но затем толчки возобновились. Он почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота, недоумевающий мозг кричал, ведь вокруг простиралась безопасная земная твердь, а не море, способное обрушиться на тебя в любой миг. Он сплюнул, надеясь избавиться от мерзкого привкуса, уцепился за дрожащую землю, снова и снова подавляя рвотные позывы.

Севернее лавина камней стронулась с горы и скатилась в долину, добавив грохоту. Часть лагеря самураев исчезла. Блэкторн пытался передвигаться на карачках, Торанага и Марико делали то же самое. Он понимал, что кричит, но ни с его, ни с чьих губ, казалось, не сорвалось ни звука.

Дрожь прекратилась.

Земля опять стала твердью, какой была прежде, какой ей и полагалось быть. Руки, ноги, все тело его непроизвольно тряслись.