Али Шер-Хан - Инсбрукская волчица

Пролог

В вагоне первого класса, следующем в Вену, стоял полумрак. Пассажиров было немного – старый доктор, сопровождающий бледного юношу чахоточной внешности, видимо, своего пациента, двое молодых военных и господин средних лет с небольшим кожаным чемоданчиком. Выглядел этот пассажир довольно характерно. Вся его одежда была чёрной. На выбритом до синевы лице было расслабленное выражение полного спокойствия. Чёрные волосы с лёгкой проседью были тщательно уложены.

Поезд остановился на небольшой станции и в вагон вошёл толстый мужчина с двумя саквояжами и стопкой газет подмышкой. Толстяк явно хотел поболтать. Окинув вагон близоруким взглядом, он выбрал себе место рядом с господином в чёрном…

– А я, знаете, – начал он, пристроив свои вещи на багажной полке, – не люблю путешествовать железной дорогой. Всегда волнуюсь как мальчишка. Всё-таки нет ничего надёжнее, чем старые добрые лошадки. А эти поезда… кто знает, что может случиться, ведь в любую минуту может отвалиться какой-нибудь болт или что там у них есть… Я Зептер – торговец фармакологическими товарами, – и толстяк протянул для знакомства руку.

– Инспектор полиции Дитрих, – ответил его попутчик, пожимая руку толстяку с выражением покорности судьбе, – я вам не советую особенно бояться железнодорожных путешествий, ведь колесо может отвалиться и у пароконного экипажа.

– Оно, конечно, так… – Зептер тревожно глянул за окно, пейзаж за которым начинал двигаться всё быстрее, по мере того, как поезд набирал скорость, – но всё-таки я предпочитаю проводить время в поездке в приятной беседе, чтобы не думать об опасностях пути. То, что я встретил вас, можно считать настоящим подарком судьбы, ведь я очень, очень уважаю работу нашей полиции! Если бы мне не суждено было унаследовать от отца семейную фирму, я бы наверняка стал полицейским.

– Подумать только, – пробормотал его спутник без всякого энтузиазма, но попутчик, ни капельки не смутившись, продолжал:

– Я всегда слежу за работой полиции, за расследованием наиболее громких дел, по прессе, разумеется. К счастью, пресса сейчас в полной мере отражает самые интересные дела.

– О, да! – иронически вставил инспектор Дитрих.

Он хотел рассказать всё, что думает о журналистах, вернее, "об этих стервятниках", как он их сам называл, и как он в принципе относится к вмешательству прессы в работу полиции, однако сдержался. Ему очень хотелось поговорить о чём-то, кроме убийства Франца Фердинанда в Сараево и теперь уже практически неизбежной войны с Сербией, за которую, вне всяких сомнений, вступится Россия, а уж вмешательство Германии и Франции в войну было делом практически решённым. Спокойной жизни Европы наступал конец, и семьи инспектора это коснётся теперь напрямую – его сыну недавно исполнилось двадцать три, а значит, он наверняка будет призван в армию.

Чёрт возьми, воевать против России? Это гибель! В далёкой юности инспектор разделял позицию Бисмарка, мечтавшего о союзе с Россией против Англии, мало того, сам Дитрих нередко писал, что Австрии неплохо было бы объединиться с Германией – они ведь говорят на одном языке, а теперь у них будет и единая цель – ослабить Великобританию плечом к плечу с Россией…Но, увы, придётся воевать друг с другом.

– Вот вы следили за делом инсбрукской убийцы, господин инспектор? – продолжал толстяк, – возможно, вам даже удалось приложить свои силы к операции по её поимке… Помнится, я встречал в газетах вашу фамилию в связи с этим делом…

Инспектор выпрямился и пробормотал, глядя в окно:

– Начнём с того, что дело засекреченопо Высочайшему указу… Но я так понял, оно всё ещё на слуху. В прошлом году заезжал один любопытный мадьяр, тоже интересовался этим делом… Да, наверное,банда "ночных тварей" – воров и грабителей, не доставила мне за пятнадцать лет столько проблем, сколько эта… Волчица… За месяц. Пожалуй, это самое тягостное воспоминание в моей карьере. Ужас и омерзение от её поступка сменяются чувством дежа-вю – мне кажется, что я таких преступников уже видел, работал с ними! Когда я только начинал расследование, то мне казалось, что сотворил это вампир, настоящее чудовище, существо из Преисподней. И что же вы думаете?Этим "демоном" оказалась обычная гимназистка.

Слушатель подался вперёд, его глаза сияли неподдельным любопытством. Казалось, он уже напрочь забыл об опасностях железнодорожного путешествия. Дитрих продолжил:

– Я изучил её биографию от и до, и не нашёл ничего примечательного – это не уличная оборванка, не ребёнок из пьющей семьи, не бродяга. И знаете, со времени её поимки я часто не сплю ночами. Мне всё время кажется, что такие волчата растут в каждой семье и ждут своего часа. Это первое такое дело в моей практике, но кто поручится, что последнее? Кто даст слово, что трагедия не повторится? – инспектор стал чуть более эмоциональным, чем в начале разговора, начал жестикулировать и посмотрел прямо на собеседника, – верите, или нет, но до недавних пор я сам волей-неволей, возможно, воспитывал волчат. Сам.

Моим детям, как и Анне Зигель, не хватало внимания с моей стороны, я ко всему, кроме своей работы, относился безразлично, и кто знает, что стало бы с ними теперь… В какой-то степени это дело помогло мне трезво взглянуть на себя самого, на свою семью. Звучит странно, но я испытываю некую благодарность к нашей Волчице – если бы не она, Берта и Каспер так и росли бы одинокими волчатами, ждущими своего часа.

Впечатлённый речью Дитриха, его попутчик около минуты молчал, переваривая всё сказанное. Надо было подготовить инспектора к неожиданной новости.

– Так вот, господин инспектор, я чего вам хотел сказать… Дело-то не закончено!

– Как это не законченно? – подскочил Дитрих, словно ему подпалили брюки, – Анна Зигель уже несколько лет находится в тюрьме по приговору суда!

– А вот как! – торжествующе проговорил господин Зептер, перекидывая своему попутчику одну из своих газет.

Через всю первую страницу протянулся заголовок: «Пожар в Дебреценской тюрьме! Массовый побег заключённых!»

Выражение неприятного изумления на лице инспектора было таким явным, что даже его недалёкий спутник не смог его не заметить.

– Значит, вы, господин инспектор, всё-таки имели отношение к этой необычной злодейке? – с живейшим интересом спросил господин Зептер, – ведь это она устроила пожар в своей гимназии и сожгла заживо своих одноклассниц? Ещё потом, кажется, зарезала ножом двух малышек и застрелила директрису этой гимназии из револьвера?

Его попутчик помолчал, затем медленно проговорил, глядя в окно:

– Да, я вёл это дело. Я вам уже рассказывал.

– О! Как интересно! Может быть, вы поделитесь со мной некоторыми деталями, ведь вы теперь к этому делу не имеете никакого отношения, а значит, не связаны тайной следствия?