Ирина Линер - Карибский вояж

Через пять километров показалось озеро. Летом на его берегу мы обычно устраиваем пикник. Еще и купаемся, если рейнджеров поблизости нет. Если бы нас поймали, то удовольствие окунуться в заповедные воды обошлось бы нам в сто долларов. Сейчас озеро покрыто льдом, но по нему лучше пока не ходить – тонкий еще. Мы и не собираемся, нам бы на пенечек на берегу брякнуться и дух перевести.

Скоро Новый год, по этому поводу кто-то из компании прихватил ёлочную игрушку и повесил на ветку ближайшего куста. Мы разложили прямо на земле скатерть и достали из рюкзаков тарелки и продукты. Салаты, купленные в русском магазине, сырники, котлеты… Достали термос, в нем – не чай! Но чуть-чуть. Как не устает повторять Лиза, с этим хайкингом не похудеешь.

Пока мы общались и угощались, Нора забралась на большой камень у самой воды и уселась там с комфортом, подставив лицо к солнышку. Нора – это Борина тетя. Она живет в Бостоне и приехала в Нью-Йорк специально, чтобы нас повидать. Мы с Сашкой гостили в ее летнем доме на Кейп Коде пару лет назад. Я спросила у нее про общих знакомых, особенно про Римму. Потрясающая женщина, я до сих пор под впечатлением от встречи с ней! Судьба у нее такая, что только в книгах об этом писать. Родилась в тридцатых годах в Америке в семье американки и нашего эмигранта. Когда ей исполнился год, родители уехали всей семьей в Советский Союз строить коммунизм. Отца сразу расстреляли, а их с мамой не тронули. В Америку они смогли вернуться только в 1977 году. Очень жаль, но год назад Римма умерла.

Озеро и зимой очень красиво, а видели бы вы, каким оно бывает осенью! Вообще, считается, что самая красивая осень – в Новой Англии, на восточном побережье Атлантики. Не буду спорить, пока не увижу, но в Арканзасе, например, она тоже прекрасна. Да и здесь разве нет?

Мама дорогая! На противоположной стороне озера на лед выбежали мальчишки! И где же, интересно, ненормальные родители этих ненормальных детей? С замиранием сердца смотрим, как детишки бегут по потрескивающему льду, и прикидываем, что будем делать, если они провалятся. Слава богу, лед выдержал, но мозгов у них точно нет.

К машине возвращались по той же тропе, что шли туда, только на этот раз я не падала. Утром было более скользко, и я навернулась аж два раза. Правда, падала только на одну сторону: на ту, где у меня не была надета кошка. И в горы мы не полезли тоже по причине скользкости, у подножия шли.

Я даже не помню, что мы дальше делали в этот день. Приехали домой, с кем-то разговаривали на автомате, куда-то звонили, приходил кто-то… Сил наших – и эмоциональных, и физических, только на поход хватило. С трудом дождались вечера и отключились.

Приезжая в Нью-Йорк, все туристы, как правило, толпятся на Манхэттене. Мы не исключение и большую часть времени тоже проводим там. А где еще? Не в Бронксе же? А в этот раз получилось наоборот. В Манхэттене появлялись набегами, а Бронкс облазили почти весь. Во всяком случае, его приличную часть Ривердейл, где живут родственники. Почему-то считается важным упомянуть это факт в разговоре с нашими эмигрантами. Потому что, услышав слово «Бронкс», они начинают высокомерно морщить нос, а когда уточняешь, что имеется в виду Ривердейл, то сразу говорят, что это же совсем другое дело.

По мне так разница лишь в том, что в Ривердейле можно гулять по ночам, а в той части Бронкса, что находится ближе к зоопарку, лучше даже днем из машины не выходить. Подъехал к зоопарку, заскочил в ворота – считай, что ты в безопасности. Про безопасность я говорю с чужих слов, сама я там нигде, кроме зоопарка, не была. А он в Бронксе знатный! Один из крупнейших в мире и самый большой городской зоопарк в Штатах! На момент его открытия в 1849 году там обитало всего восемьсот сорок три особи, а сейчас – около четырех тысяч животных, собранных со всего мира.

Бронкс – огромный! В нем одном живет почти полтора миллиона человек! Это единственный район Нью-Йорка, расположенный на материковой части города, все остальные находятся на островах.

Название ему дал Йонас Бронк – швед по происхождению, голландец по стране исхода и капитан по профессии. В 1639 году он основал здесь первое европейское поселение, которое вскоре вошло в состав Новой Голландии. Нью-Йорк в то время назывался Нью-Амстердамом, а владели им голландцы. Какое счастье, что они продали город англичанам! Говорили бы сейчас в Америке не на английском, а на голландском языке! А он, мягко говоря, не самый благозвучный.

Основной приток мигрантов в Бронкс пришелся на XIX–XX века. Сначала это были выходцы из Ирландии, Германии и Италии, позднее – из стран Латинской Америки. На данный момент почти половина жителей Бронкса говорит по-испански, а вторая половина – по-английски и по-русски.

Огромные высотки в Ривердейле соседствуют со старыми двухэтажными домами. Стоит этот «исторический фонд» за миллион, но в него еще нужно вкладывать и вкладывать. Один мой знакомый хотел недавно купить здесь жилье и осмотрел почти все выставленные на продажу дома. Потом решил, что ну его, и купил что-то поновее в другом районе.

В Ривердейле очень много больничек и домов для пожилых людей. На первом этаже там постоянно дежурит медперсонал, в каждой квартире есть кнопка срочного вызова. Родители мужа живут как раз в таком доме, от них-то мы сейчас и идем по направлению к сабвею.

Про него могу сказать только то, что это – кошмар и ужас Нью-Йорка! В большинстве стран метро проходит под землей, а в Нью-Йорке, за исключением самого центра, – по поверхности. Представляете, каково людям жить по соседству? Никогда не поверю, что к такому грохоту можно привыкнуть! Проходя под сабвеем, я не выдержала и позвонила подруге в Оклахому. Говорю ей: «Ольга, Нью-Йорк – это не Оклахома! Это даже не Тулса, хочу к тебе!» Шутка, конечно, но так обидно – приехать в Америку и не заехать к ней! Жалко, что Америка такая большая.

А вдоль улиц повсюду валяются пластиковые мешки с мусором. Целые горы! В первый раз я их увидела 25 декабря, сегодня уже 27-е, а их все еще не убрали. Не думайте, что я критикую Нью-Йорк и намеренно цепляюсь к тому, что мне не нравится. Я его люблю, просто бываю здесь достаточно часто, чтобы не смотреть на него сквозь розовые очки. Но все равно сейчас ругаться буду! Буду лить грязь на светлый образ любимого города!

Город Желтого Дьявола, он же – Большое Яблоко, он же – Нью-Йорк продуцирует четырнадцать тысяч тонн мусора ежегодно! Это больше, чем любой другой город мира. Утилизировать весь этот мусор стоит 2,2 миллиарда долларов, процесс утилизации происходит чаще всего далеко за пределами Америки. В Китае, например. Это, говорят, дешевле. Система разделения мусора проста: бумага, металл, стекло, пластик и все остальное.