Генри Райдер Хаггард - Полковник Кварич

Это лицо возникало перед Кваричем в самых разных местах и при самых разных обстоятельствах: во сне, в часы бодрствования, в офицерской столовой, на охоте и даже в пылу битвы. Он хорошо это помнил… это было в Эль-Тебе [2] Битва при Эль-Тебе – два сражения в 1884 г. на побережье Красного моря: первое – разгромное нападение суданских повстанцев-махдистов на египетские войска и английских офицеров (4 февраля), и ответное – разгром махдистов британскими войсками (29 февраля). . Случилось так, что суровая необходимость вынудила его застрелить человека. Пуля сразила врага, и тот, несколько раз дернувшись, упал на землю бездыханным. Полковник смотрел, как застреленный умирает, и не мог ничего с собой сделать: он стоял, как будто завороженный, глядя на результат движения собственной руки до самого его жуткого завершения, и, воистину, завершение и начало были очень близки друг к другу.

Ужас этого зрелища, ужас от того, что он был вынужден сделать, защищая собственную жизнь, наполнил его отвращением даже в пылу битвы, и даже тогда, поверх этого жуткого, искаженного предсмертной мукой лица, словно маска, закрывая его собой, возникло другое – лицо этой женщины. И вот теперь оно появилось снова, вдохновив Кварича на довольно банальные размышления относительно неизменности вещей и впечатлений, с которых и начинается наша история.

Пять лет – это хороший срок странствий человека по миру. За это время с нами случаются многие вещи. Если бы вдумчивый человек взял на себя труд записать все впечатления, которые попадают в его сознание в тот период, он бы наполнил библиотеку множеством томов, один только пересказ событий занял бы целую полку. И все же, как они незначительны, если оглянуться назад! Казалось, он еще вчера наклонился над этой самой калиткой и, повернув голову, увидел юную девушку в черном, которая, заткнув за пояс веточку жимолости, с палкой в руке, неторопливо шла по дороге.

Было в этой девушке нечто такое, что поразило его, даже когда она была еще далеко, – достоинство, грация и гордые плечи. Затем, когда она подошла ближе, он разглядел мягкие темные глаза и волнистые каштановые волосы, так странно и эффектно оттенявшие ее бледное лицо с крупными, выразительными чертами. Это не было красивое лицо: рот был слишком велик, а нос не так прям, как хотелось бы, но чувствовалась за ее широким лбом мощь ума, а ее черты несли несомненную печать силы и благородства, странным образом впечатлившие нашего героя.

Случилось так, что в тот момент, когда она подошла к тому месту, где он стоял, налетевший порыв ветра – надо сказать, день был довольно ветреным – сорвал с головы дамы шляпку и забросил ее по ту сторону живой изгороди. И наш герой, словно при исполнении служебных обязанностей, перелез в поле и вернул девушке ее головной убор. Одарив его быстрой улыбкой и огоньком в карих глазах, она удостоила его благодарным кивком и пошла дальше.

Да, удостоила кивком и пошла дальше. Он же еще долго смотрел ей вслед, глядя, как она идет по дороге, пока ее силуэт не растворился в грозовом свете заката. Вернувшись в дом, он описал ее своей старой тетушке и спросил, кто она такая. Так он узнал, что это была Ида де ла Молль (да, звучит как имя из романа), единственная дочь старого сквайра из замка Хонэм. На следующий день полковник уехал в Индию и с тех пор больше не видел мисс де ла Молль.

И вот теперь Кварич задавался вопросом, что с ней стало. Возможно, она вышла замуж – такая яркая внешность почти наверняка привлечет внимание мужчин. Но, в конце концов, какая ему разница? Он не собирался обзаводиться супругой: женщины как класс мало интересовали его, если не сказать, что он их вообще не любил. Как уже было упомянуто, он никогда не был женат и с двадцати пяти лет даже не имел ни с кем любовных отношений. Но хотя Кварич не был женат, однажды – до того, как ему исполнилось двадцать пять лет, – он едва не совершил этот шаг.

Это было двадцать лет назад, и никто толком не знал эту историю, потому что за двадцать лет многие вещи, к счастью, забываются. Но история была, равно как и последующий скандал, и помолвка была расторгнута едва ли не в тот день, когда должна была состояться свадьба. И после этого поползли слухи, что молодая женщина, которая, кстати, была наследницей внушительного состояния, сошла с ума, предположительно от горя, и была помещена в лечебницу для душевнобольных, где, как полагали, она оставалась и по сей день.

Он вернул девушке ее головной убор

Возможно, мысль о лице этой женщины, о женщине, которую он видел давно, когда она шла по дороге, и ее силуэт вырисовывался на фоне грозового неба, заставила его вспомнить другое лицо, скрытое за стенами сумасшедшего дома. Во всяком случае, со вздохом или, вернее, стоном, он резко отошел от калитки и быстрым шагом направился в дом.

Дорога, по который он шел, известна под названием «дорога длиной в милю». В старину это была подъездная дорога к воротам замка Хонэм, родового гнезда древнего и знатного семейства де ла Молль (иногда в истории и в старых документах можно встретить написание «Деламоль»). В наши дни сам замок Хонэм являет собой руины, с барским домом, построенным из древних развалин с одной стороны его внутреннего двора. Широкая дорога, что ответвляется к нему от главной дороги из Бойсингема [3] Говорят, что он был назван в честь семьи Буасси, на чьей наследнице некий де ла Молль женился в четырнадцатом веке. Однако поскольку один из старых летописцев упоминает город Бойсингем, это кажется маловероятным. Вне всякого сомнения, это семья получила свое имя по названию города или деревни, а не город от семьи. – Примечание автора. , местного провинциального городка – типичная сельская не мощенная дорога.

Полковник Кварич шагал по ней, пока не вышел на главную дорогу, где свернул. Несколько минут ходьбы привели его к выезду с главной дороги слева, если стоять лицом к Бойсингему. Это ответвление длиной около трехсот ярдов поднималось вверх по довольно крутому склону к собственному дому полковника, Хонэм-Коттеджу, или Моулхиллу [4] Molehill – кротовая нора, кротовина (англ.). , как называли его местные жители, – название, призванное создать впечатление аккуратного домика из красного кирпича под черепичной крышей. На самом же деле ничего подобного там не было. Это была постройка пятнадцатого века, и чтобы это понять, достаточно было взглянуть на ее массивные каменные стены.

В древние времена в Бойсингеме, в двух милях отсюда, имелось большое аббатство, которое, как свидетельствуют хроники, ужасно пострадало от вспышки чумы в пятнадцатом веке. После этого монахи получили десять акров земли, известной под названием Моулхилл, пожалованные им тогдашним де ла Моллем и названной так не то по причине сходства с кротовиной (о чем речь пойдет ниже), не то в честь семьи. На этом возвышенном месте, которое, похоже, считалось необычайно полезным для здоровья, они построили маленький домик, ныне называемый Хонэм-Коттедж, в котором можно было укрыться в случае очередной вспышки чумы.