Эрнест Хорнунг - Раффлс, взломщик-любитель (сборник)

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», издание на русском языке, 2018

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод и художественное оформление, 2018

Британский смог…

Именно из-за него один болезненный и слабый юноша, вдобавок страдавший астмой, был в 1884 году отправлен в Австралию, чей климат считался целебным для страдающих «судорожной одышкой» – так называли эту хворь в те времена. На Зеленом континенте молодой человек окреп, работая на овцеводческих фермах и преподавая в местных школах, а заодно проявил некоторые литературные способности и начал кое-что публиковать в сиднейских газетах. А спустя несколько лет, по возвращении в Англию, продолжил журналистскую деятельность – и не только ее…

О ком речь? Об Эрнесте Уильяме Хорнунге (1866–1921), одном из замечательных мастеров слова викторианской и эдвардианской эпох, до сих пор популярном в Англии, но практически не известном в Украине. О человеке, который первым в современной литературе создал образ обаятельного антигероя, привлекшего читательские симпатии по всему миру.

Вернувшись в Лондон, Эрнест Хорнунг, сын венгерского эмигранта и англичанки, умудрился жениться на сестре Артура Конан Дойла – Констанции Дойл. Создатель Шерлока Холмса стал не только крестным отцом первенца молодой пары, но и «литературным патроном» молодого журналиста, чья одаренность не вызывала сомнений. Семейство Хорнунгов переселилось в Мэрилебон – район Лондона, где в те времена обитали многие известные литераторы. Благодаря легкому характеру и превосходному чувству юмора Эрнест вскоре познакомился и близко сошелся с Джеромом К. Джеромом, Джеймсом Барри, Хилером Беллоком, Джорджем Гиссингом и Редьярдом Киплингом.

Такое окружение волей-неволей побуждало взяться за перо. Хорнунг испытал себя в драматургии – его первой публикацией стала комедия положений «A Bride from the Bush» (1890), за ней последовали романы «Under Two Skies» (1892), «Irralie’s Bushranger» (1896) и «Dead Men Tell No Tales» (1897). Судя по всему, Австралия и австралийцы оставили глубокий след в сердце писателя – и эти книги, и две трети из тех тридцати, которые ему довелось позднее опубликовать, так или иначе связаны с этой удивительной страной. Первые опусы принесли Хорнунгу одобрение литературных кругов и репутацию добротного, зоркого и насмешливого прозаика. Однако о настоящей славе не было и речи, тем более что она, по обыкновению, подстерегала своего избранника совсем не там, где он ее искал.

Эрнест был страстным любителем крикета, даже числился членом «Мэрилебонского крикетного клуба», хотя хрупкое здоровье не позволяло ему участвовать в серьезных состязаниях. Там-то он и познакомился с одним из самых талантливых крикетных игроков тех лет – Джорджем Ивзом, криминологом из Кембриджа, изысканным и чрезвычайно сдержанным джентльменом, окруженным ореолом некой загадочности. В действительности Ивз имел гомосексуальные наклонности, но тщательно скрывал это – викторианские нравы были суровы.

Вот этот джентльмен и стал прототипом взломщика-любителя по имени Раффлс – и первый же рассказ о нем, опубликованный в журнале «Cassell’s Magazine», принес писателю общенациональную известность. Все номера журнала были моментально раскуплены, а Хорнунг в буквальном смысле слова проснулся знаменитостью. Впоследствии рассказы о Раффлсе были собраны в несколько сборников – «Раффлс, взломщик-любитель» (1899), «Черная маска» (1901), «Вор в ночи» (1905), а за ними последовали роман «Мистер Справедливость» (1909) и пьеса «Раффлс, взломщик-любитель».

Казалось бы – бульварная литература, криминальное чтиво. Его в те времена было хоть пруд пруди в любой захолустной лавчонке. Однако литературные критики и коллеги-литераторы с редким единодушием очень высоко оценивали творчество Эрнеста Хорнунга, его превосходный стиль и редкостную изобретательность его сюжетов. Лишь один из них выразил недовольство – сам Артур Конан Дойл. Во-первых, он был убежден, что герой рассказов его родственника – это, в своем роде, «Шерлок Холмс навыворот», а во-вторых, считал аморальным превращать преступника в героя, вызывающего искреннюю симпатию и сочувствие.

Сходство с Шерлоком Холмсом, действительно, имело место – и создатель Раффлса этого не скрывал. Вот как звучит посвящение, которым открывается сборник «Взломщик-любитель»: «АКД – в качестве комплимента». Эти инициалы мог расшифровать любой англичанин – речь, несомненно, шла об Артуре Конан Дойле. Но истинные причины неслыханной популярности рассказов о преступнике-джентльмене на рубеже двух веков, вероятно, иные. Британское общество бесконечно устало от ханжества викторианской эпохи и ее гнетущей атмосферы. Поэтому антигерой, с изяществом попирающий замшелые устои и моральные догмы, и при этом не теряющий аристократических манер, был подобен глотку свежего воздуха.

Имя «Раффлс» со временем стало нарицательным, своеобразным символом конца целой эпохи. Но разразившаяся вскоре Первая мировая война обернулась трагедией и для его создателя. В 1915 году погиб единственный сын Хорнунга – Артур. Получив это известие, писатель отправился добровольцем на фронт, где и прослужил до конца войны в подразделении противовоздушной обороны. Война окончательно разрушила его здоровье, и в 1921 году Эрнест Уильям Хорнунг скончался во Франции из-за осложнений после перенесенного гриппа.

Начиная с 1915 года он, к сожалению, не опубликовал ни строчки художественной прозы – за исключением заметок о своем пребывании на Западном фронте.

Уже было полдвенадцатого, когда я в отчаянии вернулся в Олбани, потому что мне больше ничего не оставалось. Место, где разыгралась моя трагедия, выглядело почти так же, как и когда я уходил. Столы все еще были засыпаны фишками для баккара и уставлены пустыми бокалами и переполненными пепельницами. Окно, открытое, чтобы выпустить дым, теперь впускало туман. Сам Раффлс всего лишь сменил смокинг на один из своих бесчисленных спортивного кроя пиджаков. Тем не менее он приподнял бровь с таким видом, как будто я вытащил его из постели.

– Что-то забыл? – спросил он, увидев меня в дверях.

– Нет, – произнес я, бесцеремонно проталкиваясь мимо него и входя в его квартиру с непостижимой даже для меня самого наглостью.