Мехтильда Глейзер - Книжные странники

Улыбнувшись, я тоже «вооружилась» пеной…

Когда я засыпала, укутавшись теплым одеялом, то слушала шум бури за окном. Сквозь вой и рев ветра как будто доносились рыдания какого-то ребенка. Может, кто-то плачет ночью на болоте? Нет, конечно же мне это просто почудилось.

Принцесса жила в замке с серебряными зубцами и разноцветными окнами.

Замок тот возвышался на холме, откуда видно было все королевство.

Каждый день поднималась она на вершину самой высокой башни и смотрела вдаль.

Принцесса знала свое королевство от края до края.

Но лишь издали, ведь она никогда не выходила из замка.

Она не покидала его с той поры, как умерли Король-отец и Королева-мать.

Луга и озера казались Принцессе слишком опасными, леса – слишком непроходимыми.

В старых сказаниях, которым не верил никто из ее подданных, говорилось, что где-то глубоко в пещере таится Чудовище.

Принцесса боялась Чудовища.

Утром я проснулась от кошмара – во сне меня преследовали фотографии, меня мучили насмешками. Снято на телефон так называемой подругой: я в бассейне, в кабинке для переодевания, на мне купальник без верха. Фотографии выложены в группу нашей параллели на Фейсбуке.

«Участвуешь в программе „Операция «Красота»“?» – такой комментарий оставил Пауль.

Как будто мне, чтобы начать жить по-нормальному, надо несколько раз лечь под нож пластического хирурга в прямом эфире. Во сне я, запершись в школьном туалете, тихо ревела.

И в жизни тоже.

Йолина действительно сделала фотографии и действительно разослала их через Фейсбук, так что даже самый ленивый увидел меня голой и посмеялся. Как глупо, как по-детски!

Но все равно очень больно.

Главное, я ведь думала, что мы с Йолиной подруги. А она, наверно, решила перейти на сторону моих недругов и не общаться со мной, зазнайкой, занудой, книжным червем. Алекса повторяла снова и снова: они не правы, все их слова чушь, я, мол, и красивая, и славная, да и человек прекрасный. Да, знаю я, ребята все это делают из зависти к моим отличным отметкам и свободному английскому, и они стараются меня унизить. Но втайне, в глубине души, я все равно им немножко верю. Как ни глупо, а у меня в душе имеется болевая точка, крохотная дырочка, через которую вытекает уверенность в себе.

Но я поклялась себе, что не дам себя уничтожить. Попросту забуду о фотографиях и насмешках. И Штормсей мне в этом поможет.

Решительно отогнав ночные кошмары, я обнаружила, что лежу в кровати с балдахином. Над моей головой клетчатая красная ткань сходится волнами, а по четырем сторонам расходится и опускается тяжелыми шторами. Моя кровать – что-то вроде маленькой комнатки внутри обычной комнаты. Вроде кокона, в который я завернулась, ну, конечно, с электронной книгой у подушки. Почти как в детстве, когда я строила пещеру из старых одеял и пряталась в ней с любимыми книжками. Я еще немного повалялась, разглядывая солнечных зайчиков, они то тут, то там проникали через просветы штор и рисовали узоры на вышитом одеяле. Но пора вставать.

Комната для гостей, куда меня поместил мистер Стивенс, была не особенно велика, но обставлена так же роскошно, как и весь дом. Темно-красные шелковые обои, на них поблескивает цветочный узор, кресло с позолоченными ножками, зеркало над комодом и широкий, выложенный подушками подоконник, где удобно сидеть и любоваться парком и болотами вдали.

Мой грязный чемодан казался в этой комнате чужаком. Я слишком устала, чтобы его распаковывать вчера. Я и сейчас вытащила не глядя кое-что из одежды, хватит мне тут джинсов, футболки и длинной вязаной кофты. Мой гардероб и так не отличается разнообразием: в отличие от Алексы, я не ношу цветных платьев и кружевных колготок. Мои любимые цвета – коричневый, хаки и черный.

Прямо напротив кровати расположена дверь в нашу с Алексой ванную. Край раковины, как и полку над нею, уже заняли ряды баночек с экологически чистыми кремами и косметикой, заколки с цветочками и пестрые ленты для волос. Алекса успела обустроиться! А сейчас, наверно, завтракает.

Кстати, я тоже проголодалась, ведь, кроме бутербродов днем в Дортмундском аэропорту, я ничего не ела. Я залезла в душ, затем быстро оделась. Мокрые волосы собрала в конский хвост. И вышла в коридор на поиски чего-нибудь съестного.

Поиски сразу же увенчались успехом. Уже через несколько шагов дорогу мне подсказали сердитые голоса Алексы и бабушки, доносившиеся откуда-то неподалеку. Увы, они кричали друг на друга. Сперва я слышала только неразборчивую ругань, но чем ближе подходила, тем явственнее различала слова.

– …не можешь ее заставить! – кричала Алекса. – …вообще сюда не приезжали, если б я знала…

А бабушка в ответ:

– …ты вообще думала?.. наследие нашей семьи… не можешь скрывать!

– …плевала я на наследие!

– Если вы хотите остаться!..

– …а-а-ах!

Я спустилась по винтовой лестнице, свернула в очередной коридор, и голоса стали четче. Казалась, они доносятся из самой дальней комнаты.

– Но она же любит читать? – вопрошала леди Мэйред. – Почему ты сопротивляешься? Бьюсь об заклад, ей понравится.

– Ты что, забыла, что случилось там со мной?

– Конечно же не забыла. Но ты просто выбрала неподходящую книгу. Вот и все.

– Совсем не все. Это ужас! Эми я такого не желаю. Ей те книги ни к чему.

Я подошла ближе и распахнула дверь, за которой надеялась найти обеих. Алекса и леди Мэйред сидели в каком-то зимнем саду за столом, а на нем наставлена куча еды: тосты, сосиски, грудинка и варенье. Еще я разглядела целую стопку блинов. В животе громко заурчало. Но сначала надо узнать, почему ссорятся Алекса с бабушкой.

– Что случилось? Какие книги мне ни к чему?

Вздрогнув, Алекса чуть не выронила надкушенный кусочек хлеба. Леди Мэйред улыбнулась:

– Доброе утро, Эми. Как тебе первая ночь в доме Ленноксов?

– Хорошо, – ответила я. – Мне… мне понравилась кровать с балдахином.

– Приятно слышать. Не пора ли тебе позавтракать? – Бабушка указала на свободное место за столом. – Мы, к сожалению, не заготовили привычную вам еду. Кое-какие продукты уже заказаны в Лервике, но их привезут только завтра. А пока не хочешь ли гренку?

Поблагодарив, я положила себе на тарелку и сосиску, и кусочек грудинки:

– Я не вегетарианка.

Вообще Алексе не особенно нравилось, когда я ела мясо, но она понимала, что мне требуется больше калорий, чем ей, ведь они молниеносно сжигаются. И я жила по простому принципу: уж если будет случай слопать что-нибудь пожирнее, я его не упущу.