Сэй-Сёнагон - Записки у изголовья
- Название:Записки у изголовья
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:2017
- Город:Москва
- ISBN:978-5-4467-0803-1
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Сэй-Сёнагон - Записки у изголовья краткое содержание
Все белее края гор, вот они слегка озарились светом. Тронутые пурпуром облака тонкими лентами стелются по небу.
Летом – ночь.
Слов нет, она прекрасна в лунную пору, но и безлунный мрак радует глаза, когда друг мимо друга носятся бесчисленные светлячки. Если один-два светляка тускло мерцают в темноте, все равно это восхитительно. Даже во время дождя – необыкновенно красиво.
Осенью – сумерки.
Закатное солнце, бросая яркие лучи, близится к зубцам гор. Вороны, по три, по четыре, по две, спешат к своим гнездам, – какое грустное очарование! Но еще грустнее на душе, когда по небу вереницей тянутся дикие гуси, совсем маленькие с виду. Солнце зайдет, и все полно невыразимой печали: шум ветра, звон цикад…
Зимою – раннее утро.
Свежий снег, нечего и говорить, прекрасен, белый-белый иней тоже, но чудесно и морозное утро без снега. Торопливо зажигают огонь, вносят пылающие угли, – так и чувствуешь зиму! К полудню холод отпускает, и огонь в круглой жаровне гаснет под слоем пепла, вот что плохо!..»
Записки у изголовья - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Так плачет человек, услышав слова сердечного сочувствия.
А ведь это была простая собака… Разве не удивительно?
10. Первый день года и третий день третьей луны…
Первый день года и третий день третьей луны особенно радуют в ясную погоду.
Пускай хмурится пятый день пятой луны. Но в седьмой день седьмой луны туманы должны к вечеру рассеяться.
Пусть в эту ночь месяц светит полным блеском, а звезды сияют так ярко, что, кажется, видишь их живые лики.
Если в девятый день девятой луны к утру пойдет легкий дождь, хлопья ваты на хризантемах пропитаются благоуханной влагой, и аромат цветов станет от этого еще сильнее.
А до чего хорошо, когда рано на рассвете дождь кончится, но небо все еще подернуто облаками, кажется, вот-вот снова посыплются капли!
11. Я люблю глядеть, как чиновники, вновь назначенные на должность…
Я люблю глядеть, как чиновники, вновь назначенные на должность, выражают свою радостную благодарность.
Распустив по полу длинные шлейфы, с таблицами в руках, они почтительно стоят перед императором. Потом с большим усердием исполняют церемониальный танец и отбивают поклоны.
12. Хотя караульня в нынешнем дворце…
Хотя караульня в нынешнем дворце расположена у Восточных ворот, ее по старой памяти называют Северной караульней.
Поблизости от нее поднимается к небу огромный дуб.
– Какой он может быть высоты? – удивлялись мы. Господин почетный тюдзё Наринобу пошутил в ответ:
– Надо бы срубить его у самого корня. Он мог бы послужить опахалом для епископа Дзётё.
Случилось так, что епископ этот был назначен настоятелем храма Ямасина и явился благодарить императора в тот самый день, когда господин Наринобу стоял во главе караула гвардии.
Епископ выглядел устрашающей громадиной, ведь он, как нарочно, надел сандалии на высоких подставках.
Когда он удалился, я спросила Наринобу:
– Что же вы не подали ему опахало?
– О, вы ничего не забываете! – засмеялся тот.
13. Горы
Горы Огура – «Сумерки», Касэ – «Одолжи!», Микаса – «Зонтик», Конокурэ – «Лесная сень», Иритати – «Заход солнца», Васурэдзу – «Не позабуду!», Суэномацу – «Последние сосны», Катасари – «Гора смущения», – любопытно знать: перед кем она так смущалась?
Горы Ицувата – «Когда же», Каэру – «Вернешься», Нотисэ – «После…».
Гора Асакура – «Кладовая утра». Как она прекрасна, когда глядишь на нее издали!
Прекрасная гора Охирэ. Ее имя заставляет вспомнить танцоров, которых посылает император на праздник храма Ивасимидзу.
Прекрасны горы Мива – «Священное вино».
Гора Тамукэ – «Возденем руки». Гора Матиканэ – «Не в силах ждать». Гора Тамасака – «Жемчужные склоны». Гора Миминаси – «Без ушей».
14. Рынки
Рынок Дракона. Рынок Сато.
Среди множества рынков в провинции Ямато всего замечательней рынок Цуба. Паломники непременно посещают его по дороге в храмы Хасэ, и он словно тоже причастен к поклонению богине Каннон.
Рынок Офуса. Рынок Сикама. Рынок Асука.
15. Горные пики
Горные пики Юдзурува, Амида, Иятака.
16. Равнины
Равнина Мика. Равнина Асита. Равнина Сонохара.
17. Пучины
Касикофути – «Пучина ужаса»…Любопытно, в какие мрачные глубины заглянул тот, кто дал ей такое название?
Пучина Наирисо – «Не погружайся!» – кто кого так остерег?
Аоиро – «Светло-зеленые воды» – какое красивое имя! Невольно думаешь, что из них можно бы сделать одежды для молодых куродо.
Пучины Какурэ – «Скройся!», Ина – «Нет!».
18. Моря
Море пресной воды. Море Ёса. Море Кавафути.
19. Императорские гробницы
Гробница Угуису – «Соловей». Гробница Касиваги – «Дубовая роща». Гробница Амэ – «Небо».
20. Переправы
Переправа Сикасуга. Переправа Корпдзума. Переправа Мидзухаси – «Водяной мост».
21. Чертоги(?)
Яшмовый чертог (?).
22. Здания
Врата Левой гвардии. Прекрасны также дворцы Нидзё, Итидзё. И еще – дворцы Сомэдоно-но мия. Сэкайин, Сугавара-но ин, Рэнсэйин, Канъин, Судзакуин, Оно-но мия, Кобай, Агата-но идо, Тосандзё, Кохатидзё, Коитидзё.
23. В северо-восточном углу дворца Сэйрёдэ́н…
В северо-восточном углу дворца Сэйрёдэн на скользящей двери, ведущей из бокового зала в северную галерею, изображено бурное море и люди страшного вида: одни с непомерно длинными руками, другие с невероятно длинными ногами. Когда дверь в покои императрицы оставалась отворенной, картина с длиннорукими уродами была хорошо видна.
Однажды придворные дамы, собравшись в глубине покоев, со смехом глядели на нее и говорили, как она ужасна и отвратительна!
Возле балюстрады на веранде была поставлена ваза из зеленоватого китайского фарфора, наполненная ветками вишни. Прекрасные, осыпанные цветами ветви, длиною примерно в пять локтей, низко-низко перевешивались через балюстраду…
В полдень пожаловал господин дайнагон Корэтика, старший брат императрицы. Его кафтан «цвета вишни» уже приобрел мягкую волнистость. Темно-пурпурные шаровары затканы плотным узором. Из-под кафтана выбиваются края одежд, внизу несколько белых, а поверх них еще одна, парчовая, густо-алого цвета.
Император пребывал в покоях своей супруги, и дайнагон начал докладывать ему о делах, заняв место на узком деревянном помосте, перед дверью, ведущей в покои государыни.
Позади плетеной шторы, небрежно спустив с плеч китайские накидки, сидели придворные дамы в платьях «цвета вишни», лиловой глицинии, желтой керрии и других модных оттенков. Концы длинных рукавов выбивались из-под шторы, закрывавшей приподнятую верхнюю створку небольших ситоми, и падали вниз, до самого пола.
А тем временем в зале для утренней трапезы слышался громкий топот ног: туда несли подносы с кушаньем. Раздавались возгласы: «Эй, посторонись!»
Ясный и тихий день был невыразимо прекрасен. Когда прислужники внесли последние подносы, было объявлено, что обед подан.
Император вышел из главных дверей. Дайнагон проводил его и вернулся назад, к осененной цветами балюстраде. Государыня откинула занавес и появилась на пороге.
Нас, ее прислужниц, охватило безотчетное чувство счастья, мы забыли все наши тревоги.
Пусть луна и солнце
Переменят свой лик,
Неизменным пребудет
На горе Мимуро… –
медленно продекламировал дайнагон старое стихотворение.
Я подумала: «Чудесно сказано! Пусть же тысячу лет пребудет неизменным этот прекрасный лик».
Не успели придворные, прислуживавшие за обедом императору, крикнуть, чтобы унесли подносы, как государь вернулся в покои императрицы.
Государыня приказала мне:
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: