Майкл Краниш - Законы Трампа. Амбиции, эго, деньги и власть

Два бывших сотрудника Трампа, жена и муж, заявили, что им было сказано «Фредом Трампом и другими агентами», что компания хочет сдавать жилье внаем только «евреям и управляющим» и «отговаривать от аренды черных». Пара сказала, что в ходу был код расизма, черные относились к «№ 9». Другие агенты по вопросам аренды, нанятые Трампом, рассказали ФБР, что всего лишь один процент жильцов в апартаментах Оушн Террас, управляемых Трампом, был черными, и что в апартаментах Линкольн Шор не было черных жильцов вовсе. Оба находились на Оушн-Парквэй в Бруклине. Меньшинства, однако же, направлялись в Патио Гарденс, другой комплекс на Флэтбуш-Авеню в Бруклине, где население жильцов составляло 40 процентов. Одна черная женщина получила отказ в полностью белом комплексе, но ей было сказано, что она должна «попытаться получить апартаменты в Патио Гарденс».

Филлис Спайро, белая женщина, пришла под прикрытием в 1973 году в Бич-Хэвен, в тот же самый дом, в котором Вуди Гатри жил и писал за два десятилетия до этого. Она рассказала инспекторам, что управляющий зданием заверил ее, «что он следует законам относительно правил расовой дискриминации в направлении его начальников, и что в комплексе лишь несколько «цветных» обитателей». Более четырех десятилетий спустя, Спайро отчетливо помнила это дело и сказала, что она и другие активисты по жилищным вопросам определили «постоянную схему и случаи дискриминации» в домах Трампа.

Начальники Голдвебер услышали достаточно. Принимая во внимание опыт Хойтсов, Спайро и других, Департамент юстиции объявил о подаче самого значительного иска по случаю расовых предрассудков тысячелетия: Соединенные Штаты Америки против Фреда К. Трампа, Дональда Трампа и Управления Трампа, инк. Утром 15 октября 1973 года представитель Департамента юстиции позвонил Дональду Трампу. Этот звонок из суда был сделан с целью поставить в известность двадцатисемилетнего застройщика о том, что федеральное правительство возбуждает дело против него и его отца. В течение нескольких минут Департамент юстиции выпустил пресс-релиз, в котором говорилось, что Трамп нарушил закон, «отказываясь сдавать в аренду и вести переговоры относительно аренды с темнокожими, требуя других сроков аренды и условий в связи в расой, а также давая ложную информацию о том, что апартаменты не свободны». Новостные средства массовой информации моментально подхватили историю. Трамп заявил позже, что впервые он услышал новости об этом, когда включил радио в своем кадиллаке, а не из звонка уполномоченного Департамента юстиции. На следующее утро Трамп был на первых страницах газет, включая историю из The New York Times с заголовком «Главный землевладелец обвинен в расовых предрассудках против черных в городе». Мертвенно-бледный Трамп говорил, что обвинения были «абсолютно смехотворными. Мы никогда не занимались дискриминацией».

Времена были ужасные, наступающие по мере того, как Дональд пытался вырваться из тени своего отца. Он потерял терпение со стратегией своего отца, заключавшейся в обслуживании жителей Бруклина и Квинса со средним или низким доходом, и того, что требовалось, чтобы руководить ими. Когда он обнаружил, что арендаторы выкидывают мусор из окон, он начал программу «чтобы научить людей пользоваться мусоросжигателями». Работники компании предупреждали его, что его «скорее всего подстрелят», если он попытается собрать арендную плату не в то время. Он считал, что зданиям его отца не хватает стиля, с их «распространенными кирпичными фасадами». Все это для прибыли, которую он называл «такая низкая».

Сквозь создание бизнеса своего отца и получение прибыли от него, Дональд жаждал чего-то большего. Фред, которому на тот момент было шестьдесят восемь, занимался своими рутинными делами, такими как сходить на обед, каждый понедельник, среду и пятницу в Гаргульос, итальянский ресторан в нескольких кварталах от Трамп-Виллидж, закрепленное по соседству с 1907 года. Фреда часто сопровождала его помощник по административным вопросам, женщина по имени Энн, и его заказ всегда был одинаковым: тортеллини Болоньезе с белым сливочным соусом.

Это было бедственное время для Нью-Йорка. Метрополис потерял десять процентов своего населения в 1970‑х, после того, как повысился уровень преступности, белые спасались бегством, и город оказался на грани банкротства. Разрисованный граффити пригород одиноко приходил в упадок, давно уже требуя ремонта. Популярное телевизионное шоу, «Все в семье», показывающее фанатичного персонажа Арчи Бункера, который живет в Квинсе, рядом с домом, в котором прошло детство Трампа. Кони-Айленд впал в еще большее уныние, тень его расцвета. Дональд, тем временем, мог взглянуть на Манхэттен и увидеть, как меняется линия небосклона; когда 110-этажные башни-близнецы Всемирного торгового центра будут открыты в апреле 1973 года, президент Никсон назовет этот момент инаугурацией тысячелетия ожившей мировой торговли. После того как вьетнамская война пойдет на спад, музыка протеста, просачивающаяся из фолк-клубов, уступит место ритмам диско.

Дональду нравилось все в Манхэттене – красивые рестораны, стройные модели, небоскребы, деньги, которые можно заработать и потратить. Он говорил пренебрежительно о своем опыте в более неприглядных частях города. Империя внешних городков его отца, как писал Трамп, «была не тем миром, который бы я посчитал привлекательным. Я только закончил Уортон и внезапно оказался здесь, среди насилия в худших его проявлениях и малоприятного в высших проявлениях его». Этот «малоприятный» мир был реальностью, с которой сталкивались миллионы людей, но он был крайне далек от всего, что знал Трамп – его роскошного окружения в Ямайка Истэйтс, порядке в военной академии, элитного обучения в Уортоне. Он хочет кое-что лучше. Его отец нашел один путь к богатым; Дональд же видел другой к еще большему благосостоянию. «Настоящей причиной, по которой я хотел уйти из бизнеса своего отца – более важной, чем то, что это было физически тяжело и финансово непривлекательно – было то, что у меня были более высокие мечты и взгляды, – писал Трамп. – И не представлялось возможным осуществить их, строя дома во внешних городках».

В 1971 году Трамп переехал в апартаменты на Манхэттене на семнадцатом этаже здания на Семьдесят пятой Ист-Стрит, которые он обставил вельветовыми кушетками и кристаллами с помощью дизайнера по интерьерам. Он нанял в горничные ирландку. Он парковал свой кадиллак с откидным верхом в гараже по соседству и каждый день ездил ощутимое расстояние в офис Управления Трампа на Z Авеню. Апартаменты в Верхнем Истсайде имели определенную привлекательность для молодого человека, частично из-за того, что они арендовались по фиксированной арендной плате, обычно значительно ниже рыночной цены; городской закон запрещал землевладельцу повышать арендную плату каждый год (в 1975 году Трамп передал апартаменты Роберту. К тому времени Дональд выступал против законов о фиксированной арендной плате: «Каждый в Нью-Йорке получает свою надбавку, кроме землевладельцев, и мы собираемся положить этому конец»).