Дэниел Ергин - В поисках энергии. Ресурсные войны, новые технологии и будущее энергетики

С середины 1980-х гг. объемы торговли фьючерсами и опционами на нефть существенно выросли. В 2004 г. объем торгов по нефтяным фьючерсам на NYMEX был в 30 раз больше, чем в 1984 г. Аналогичный рост наблюдался на другой крупной фьючерсной площадке – лондонской бирже ICE, которая первоначально носила название Международной нефтяной биржи, где торговалась североморская смесь Brent. Лондонский контракт на нефть марки Brent и нью-йоркский контракт на «легкую малосернистую нефть» стали мировыми стандартами, относительно которых оценивались все остальные марки нефти.

После спада на фондовом рынке в 2000 г. инвесторы принялись искать альтернативные возможности для инвестиций. Было замечено, что цены на сырьевые товары двигались не так, как цены на другие инвестиционные инструменты, другими словами, сырьевые товары не коррелировали с акциями и облигациями. В соответствии с теорией, если цена акций падала, а вместе с ней и стоимость портфелей пенсионных фондов, то товарные цены могли не падать, а наоборот расти. Это значит, что сырьевые товары могли защитить портфели от падения фондовых рынков и помочь пенсионным фондам обеспечить требуемую доходность, от которой зависели пенсионеры. В последующие годы включение сырьевых товаров в портфели стало ведущей инвестиционной стратегией пенсионных фондов.

Инвесторы стремились приобретать «страховку» и от других видов рисков. Например, один крупный европейский государственный пенсионный фонд покупал фьючерсы, чтобы защитить свой портфель на случай, как выразился его главный управляющий, «конфликта на Ближнем Востоке», другими словами, войны с Ираном. Если бы это произошло, стоимость портфеля акций фонда могла существенно упасть, в то время как цена на нефть, скорее всего, взлетела бы. Этот пенсионный фонд действовал как благоразумный инвестор, хеджируя стоимость своего портфеля и распределяя активы с целью защиты интересов пенсионеров. Но с точки зрения фьючерсного рынка он был спекулянтом 9.

Вложение денег в финансовые инструменты на основе нефти также рассматривалось как использование самой значительной экономической тенденции последних десятилетий: глобализации и экономического роста Китая, Индии и других развивающихся стран.

В ноябре 2001 г. главный экономист банка Goldman Sachs Джим О’Нил опубликовал статью, в которой впервые предложил концепцию «БРИК – Бразилия, Россия, Индия и Китай». Эти четыре крупнейших развивающихся государства, по его словам, по темпам экономического роста в скором времени должны были обогнать ведущие промышленно развитые страны. Он сделал ошеломляющий прогноз, что в ближайшие десятилетия совокупный ВВП четырех участников блока превзойдет совокупный ВВП США и пяти других наиболее экономически развитых стран мира.

О’Нил пришел к идее блока БРИК после событий 11 сентября. «Я понимал, если процесс глобализации будет продолжаться, Америка перестанет играть в нем ведущую роль», – сказал он. Нужно было исходить из того, что источник всеобщего подъема – это международная торговля. По словам О’Нила, на него снизошло «озарение»: во время поездок в Китай он обратил внимание на неуклонное повышение качества обслуживания, приближающихся к мировому уровню. «Справедливо или нет, но я связал это с участием Китая в глобальном развитии». Нечто новое происходило в мировой экономике.

Первоначально многие сочли концепцию БРИК сомнительной. Они качали головами и спрашивали, что может быть общего у таких разных стран. «Они думали, что это всего лишь некая маркетинговая уловка», – сказал О’Нил. Но к 2004 г. концепция БРИК предложила новый – и доказавший свою состоятельность – взгляд на мировую экономику и международный рост. Конкурирующие банки, которые раньше высмеивали идею, теперь открывали собственные фонды БРИК. Штамп «утверждено» был поставлен тогда, когда лидеры вышеупомянутой четверки стали собираться на собственные саммиты БРИК.

«Аббревиатура БРИК, – писала газета Financial Times , – стала фактически общепринятым термином, сквозь призму которого целое поколение инвесторов, финансистов и политиков смотрит на развивающиеся рынки». Инвесторы начали покупать акции, связанные со странами БРИК. Они также покупали финансовые инструменты, связанные с нефтью, поскольку стремительный экономический рост этих стран, особенно «К» – Китая, повышал спрос на сырьевые товары и, соответственно, цены. Таким образом, для инвесторов – управляющих хеджевыми и пенсионными фондами или индивидуальных инвесторов – розыгрыш товарной карты был связан не только с самой нефтью, но и с быстрорастущими экономиками, которые потребляли все больше нефти 10.

Теперь на нефтяном рынке было гораздо больше игроков, которые вкладывали деньги в бумажные баррели, не планируя и не нуждаясь в поставке физического товара. Это были пенсионные и хеджевые фонды и фонды национального благосостояния. Это были индексные товарные фонды и биржевые фонды, состоятельные частные лица, трейдеры и инвесторы всех мастей с разными горизонтами инвестирования.

Нефть перестала быть только физическим сырьевым товаром, из которого производилось топливо для автомобилей и самолетов. Она превратилась в нечто новое и гораздо более абстрактное. Теперь бумажные баррели в виде фьючерсов и других деривативов стали полноценным финансовым инструментом, финансовым активом. И благоразумные инвесторы могли диверсифицировать свои портфели акций, облигаций и недвижимости за счет вложений в этот новый класс активов.

Экономический рост вкупе с финансиализацией начал двигать цену на нефть вверх. Это сопровождалось увеличением волатильности, ценовых колебаний, которые привлекали трейдеров. Последние были ловкими игроками, которые выискивали подходящие моменты для входа и выхода из сделок и использовали в своих интересах малейшие отклонения и ошибки в определении цены на рынках.

Финансиализации нефти способствовало и развитие технологий – появление электронных торговых платформ, которые напрямую связывали продавцов и покупателей. Теперь сделка совершалась мгновенно одним нажатием кнопки. Даже «кнопка» и та была метафорой, потому что торговля часто осуществлялась специальными программами – роботами, которые выставляли заявки за доли секунды и не нуждались ни во сне, ни даже во вмешательстве человека после задания нужных параметров. Бумажные баррели превратились в баррели электронные 11.

Фьючерсные контракты на товарных биржах были только частью нового мира трейдинга. Были еще внебиржевые рынки, которые не подчинялись регулированию и требованиям о раскрытии информации как фьючерсные рынки. Скептики называли их «темными рынками» из-за отсутствия надзора и прозрачности, а также сомнительных методов работы. По сути дела, они представляли собой рынки производных финансовых инструментов – финансовых активов, цена которых формировалась на основе одного или нескольких базовых активов. Кумулятивный риск и системный эффект таких производных инструментов могли быть значительными вследствие большого кредитного плеча, сложности и отсутствия прозрачности.