Хесус Уэрта де Сото - Деньги, банковский кредит и экономические циклы

Жан Имбер в книге Historia económica (de los orígenes a 1789) (Barcelona: Editorial Vicens-Vives, 1971, p. 58) указывает, что « praescriptio был эквивалентом сегодняшних чеков. Когда владелец капитала приказывал банкиру погасить ссуду от его имени, этот банкир должен был выполнить указание после представления банковского ордера, называемого praescriptio ».

См., напр., эдикты Юстиниана, включенные в состав «Новелл»: New Constitution 126 “On Bank Contracts,” edict 7 (“Decree and Regulation Governing Bank Contracts”); edict 9, “On Bank Contracts” (см.: Cuerpo de derecho civil romano , vol. 6, pp. 479–483, 539–544 and 547–551).

Превосходный краткий обзор причин падения Римской империи представлен в сочинении Людвига фон Мизеса «Человеческая деятельность: Трактат по экономической теории» (Челябинск: Социум, 2005. С. 719–721).

См., напр.: Jules Piquet, Des banquiers au Moyen Age: Les Templiers, étude de leurs opérations financièrs (Paris, 1939), цитируемую Анри Пиренном в его работе Henri Pirenne, Histoire économique et Sociale Du Moyen Age (Paris: Presses Universitaires de France, 1969), pp. 116, 219. В записях, которые вели тамплиеры, Пике видит начало бухгалтерии на основе двойной записи и даже примитивные формы чеков. Однако представляется, что бухгалтерские методы тамплиеров были самое большее прямыми предшественниками двойной записи, которую позднее, в 1494 г., формализовал великий венецианский монах, друг Леонардо да Винчи, Лука Пачоли. Банк Пизы использовал двойную запись уже в 1336 г., а семья Масари (генуэзские сборщики налогов) – в 1340 г. Старейшая бухгалтерская книга Европы, свидетельства о которой имеются, пришла из флорентийского банка и датируется не ранее 1211 г. См.: G. A. Lee, “The Oldest European Account Book: A Florentine Bank Ledger of 1211,” in Accounting History: Some British Contributions , R. H. Parker and B. S. Yamey, eds. (Oxford: Clarendon Press, 1994), pp. 160–196.

«Ранние депозитные банки – по крайней мере в теории – не занимались учетом векселей и кредитованием. Они не создавали деньги, а обслуживали систему 100 %-ного резервирования, которую некоторые монетаристы предпочли бы видеть в действии и сегодня. Перерасход по текущему счету воспрещался. На практике, особенно перед лицом общественных нужд, оказалось трудно поддерживать такие стандарты. В 1567 г. банк Валенсии был готов использовать хранящиеся в его подвалах сокровища, чтобы закупить пшеницу для городских нужд. В 1590 г. были выданы незаконные ссуды городским должностным лицам, а городу таковые предоставлялись постоянно» (Charles P. Kindleberger, A Financial History of Western Europe , 2nd ed. [Oxford: Oxford University Press, 1993], p. 49).

Исламское право в Средние века, особенно на Иберийском полуострове, тоже запрещало банкирам использовать иррегулярные поклажи для собственных нужд. См., например, сочинение испано-арабского юриста X в. Ибн Абу Зейда Аль-Кайравани «Краткое изложение основ исламского права», переизданное при поддержке Хесуса Риосалидо: Ibn Abí Zayd (Al-Qayrawání), Compendio de derecho islámico (Risála, Fí-l-Fiqh) (Madrid: Editorial Trotta, 1993). На с. 130 мы находим следующую формулировку правового принципа: «Достоин порицания тот, кто использует денежный вклад для торговли, но если он использует свои деньги, он может получать прибыль». (См. также с. 214–215, где указывается, что в случае истинного займа, или mutuum , кредитор может изымать деньги не по своему желанию, но лишь в конце оговоренного срока; исламская правовая концепция денежного вклада соответствует римскому понятию иррегулярной поклажи.)

Эббот Пэйсон Ашер преподавал экономику в Гарвардском университете и написал знаменитый труд: Abbot Payson Usher, The Early History of Deposit Banking in Mediterranean Europe (Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1943).

Ibid., pp. 9 and 192.

«Во всех этих генуэзских регистрах имеется также ряд документов, в которых эти полученные деньги открыто описываются как заем ( mutuum )» (Ibid., p. 63).

«Против этих займов Депозитный банк держал резервы в звонкой монете, составлявшие всего 29 %. Говоря современным языком, банк мог предоставлять кредиты с коэффициентом 3,3 к наличным резервам» (Ibid., p. 181). Однако нельзя согласиться с утверждением Ашера о том, что частные банки, работавшие в то же время в Барселоне, поддерживали еще более низкий коэффициент резервирования. Верно должно быть совершенно обратное: поскольку частные банки были меньше, они не пользовались таким же доверием общества, как муниципальный банк, а, поскольку они работали в конкурентной среде, их запасы наличности должны были быть выше» (см. с. 181–182 книги Ашера). Как бы то ни было, Ашер делает вывод, что «в ранний период имела место значительная централизация клиринговых расчетов, сопровождавшаяся масштабным созданием кредита. В отсутствие всесторонних статистических данных невозможно количественно оценить, насколько важное место занимал кредит в Средневековье и в начале Нового времени, хотя на основании имеющихся у нас материалов можно предположить широкое использование покупательной способности кредита» (Ibid., pp. 8–9). Ниже мы процитируем работы Карло Чиполлы, полностью подтверждающие главный тезис Ашера. Банковские мультипликаторы будут подробно рассмотрены в главе 4.

В Каталонии XV в. гарантий не требовалось, хотя лишь те банкиры, которые их предоставляли, имели право расстилать скатерти на столах. Благодаря такой системе публика могла легко определить более платежеспособное предприятие.

Marjorie Grice-Hutchinson, Early Economic Thought in Spain 1177–1740 (London: George Allen and Unwin, 1978), ch. 1: “In Concealment of Usury,” pp. 13–60.

«До XIII в. большая часть финансовой деятельности находилась в руках евреев и других нехристиан, как правило, ближневосточного происхождения. Для этих неверующих с христианской точки зрения в любом случае были закрыты пути к спасению, поэтому экономические запреты церкви их не касались… Ненависть к евреям испытывали люди, которых возмущали подобные процентные ставки, в то время как монархи и правители не столько негодовали, сколько чуяли запах прибыли от экспроприации этой более или менее беспомощной группы (Harry Elmer Barnes, An Economic History of the Western World [New York: Harcourt, Brace and Company, 1940], pp. 192–193).

Именно такого мнения придерживается иезуит о. Бернард Демпси, который в своей замечательной книге Interest and Usury (Washington, D.C.: American Council of Public Affairs, 1943) делает вывод о том, что даже если считать процент законным, то банковское дело на основе частичного резервирования представляет собой «институционализированное ростовщичество» и особенно вредно для общества, так как периодически вызывает искусственные экономические бумы, банковские кризисы и рецессии (p. 228).

Ясный и краткий список уловок, использовавшихся для систематической маскировки займов и процентов, можно найти в: Imbert, Historia económica (de los orígenes a 1789) , p. 157–158. Имбер упоминает следующие методы сокрытия займов под проценты: 1) фальшивые договоры наподобие соглашений о выкупе товара или гарантий под недвижимость; 2) штрафные санкции, маскирующие процент под экономические санкции; 3) сокрытие истинного размера займа, когда заемщик соглашается вернуть сумму большую, чем та, что он взял фактически; 4) сделки с иностранной валютой, процент по которым маскировался дополнительными выплатами; 5) доход или рента (пожизненные ренты, включающие одновременно и процент, и выплату основной суммы). Жан Имбер не упоминает depositum confessatum , один из наиболее популярных методов оправдания процента. Он хорошо вписывается в категорию «штрафных санкций». См. также упоминание Анри Пиренном «чрезвычайной изобретательности», с которой скрывался «опасный процент» (Henri Pirenne, Economic and Social History of Medieval Europe (London: Kegan Paul, Trench, Trubner and Company, 1947), р. 140).