Хесус Уэрта де Сото - Деньги, банковский кредит и экономические циклы

Деньги есть настоящее благо, обладающее абсолютной ликвидностью. По отношению к банковской системе в целом фидуциарные средства обращения не являются «финансовым активом», поскольку они никогда не изымаются из системы , а бесконечно циркулируют в ней, являясь, следовательно, деньгами, или, если точнее, совершенными заместителями денег. В отличие от этого, за финансовым активом стоит передача настоящего блага (как правило, денег) в обмен на будущее благо (также обычно денежные единицы), которое будет получено в определенный момент в будущем. Созданию финансового актива соответствует рост реальных сбережений экономического агента. См.: O’Driscoll, Gerald P. “Money: Menger’s Evolutionary Theory,” History of Political Economy 4, no. 18 (1986): 601–616.

«Прежде всего совершенно ошибочно утверждать, что хранение денег, т. е. факт их “нерасходования”, эквивалентен сбережению… На самом деле сбережения есть “не– потребление”, а спрос на деньги не связан ни со сбережениями, ни с “несбережениями”. Спрос на деньги есть нежелание покупать или арендовать не-денежные блага. Последние включают в себя и потребительские блага (настоящие блага), и капитальные блага (будущие блага). Не-расходование денег есть нежелание приобретать ни потребительские, ни инвестиционные товары. В отличие от того, что утверждает Селджин, дело обстоит следующим образом. Индивиды могут использовать свои денежные активы одним из трех способов. Они могут потратить их на предметы потребления. Они могут потратить их на инвестиции. И они могут сохранить их в наличной форме. Иных вариантов не существует… Если принять временнóе предпочтение в данный момент неизменным , то реальное потребление и реальные инвестиции останутся такими же, как и прежде. Дополнительный спрос на деньги будет удовлетворен уменьшением номинальных величин и потребления, и инвестиций в соответствии с неизменившейся пропорцией между потреблением и инвестициями, что понизит цены как потребительских, так и производственных благ, но оставит реальные потребление и инвестиции на том же уровне, что и раньше» (Hans-Hermann Hoppe, “How is Fiat-Money Possible? – or, The Devolution of Money and Credit,” Review of Austrian Economics 7, no. 2 (1994): 72—3).

Необоснованная критика Махлупа содержится в прим. 20 на с. 184 книги Селджина: Selgin, The Theory of Free Banking . Селджин посчитал бы весь объем кредита, показанный площадью А на нашем рис. 8–2, «трансфертным кредитом», потому что это – «кредит, предоставленный банками, признавшими желание людей отказаться от потребления посредством удержания остатков денежных активов (с. 60). Но для Махлупа (как и для нас) величина искусственно созданного кредита, или кредитная экспансия, будет соответствовать по крайней мере площади В на рис. 8–4, так как экономические агенты не ограничили свое потребление в объеме, показанном площадью С.

В качестве дополнительного преимущества предлагаемой им системы Селджин называет тот факт, что экономические агенты, хранящие остатки наличности в форме фидуциарных средств обращения, созданных с рамках системы свободной банковской деятельности, могут получать на свои деньги финансовый доход и пользоваться целым рядом банковских услуг (проведение платежей, услуги счетоводов, кассиров и т. п.) «бесплатно». Селджин, однако, забыл упомянуть о некоторых издержках свободной банковской деятельности, таких как искусственные бумы, растрата ресурсов в ошибочных инвестициях и экономические кризисы. Он также не упомянул то, что мы считаем наихудшим пороком этой системы: нарушение принципов права при свободе банковской деятельности ведет к появлению центральных банков в качестве кредиторов последней инстанции. Их целью является поддержка банкиров и создание ликвидности, необходимой для того, чтобы убедить граждан, что они в любой момент могут восстановить свои вклады. Что до предполагаемых преимуществ в виде получения процентов по вкладам и бесплатных кассиров, то остается неясным одно обстоятельство. Будет ли чистая доходность, которую экономические агенты получают в виде начислений по текущим счетам (за вычетом потерь из-за хронического снижения покупательной способности), меньше, равна или больше доходности от фактически сбереженных и данных в кредит средств при 100 %-ном резервировании, за вычетом расходов на кассиров и счетоводов?

К сегодняшнему дню теоретики детально изучили около 60 систем свободной банковской деятельности, существовавшей в прошлом. Общий вывод звучит следующим образом: «Доля банковских банкротств ниже в системах, где отсутствуют ограничения на [собственный] капитал, открытие отделений и диверсификацию (таковы случаи Шотландии и Канады), по сравнению с системами, имеющими указанные ограничения (Англия и США)». Однако такая постановка вопроса не имеет отношения к главной проблеме, поскольку этими исследованиями не было установлено, был ли запущен цикл кредитной экспансии с последующими спадами. См.: The Experience of Free Banking , Kevin Dowd, ed., pp. 39–46. См. также: Kurt Schuler and Lawrence H. White, “Free Banking History,” The New Palgrave Dictionary of Money and Finance , Peter Newman, Murray Molgate and John Eatwell, eds. (London: Macmillan, 1992), vol. 2, pp. 198–200. Цитируемый отрывок находится на с. 108 этой статьи.

George A. Selgin, “Are Banking Crises a Free-Market Phenomenon?” – доклад, представленный на региональном съезде Общества Мон-Пелерин, Рио-де-Жанейро, 5–8 сентября 1993 г., с. 26–27.

White, Free Banking in Britain .

Rothbard, “The Myth of Free Banking in Scotland,” Review of Austrian Economics 2 (1988): 229–245, esp. р. 232.

Sidney G. Checkland, Scottish Banking: A History, 1695–1973 (Glasgow: Collins, 1975). Уайт сам признает в своей книге, что книга Чекленда представляет собой безупречное историческое исследование шотландской банковской системы.

Хотя предстоит сделать еще очень много, уже появились исторические исследования свободной банковской деятельности с частичным резервированием и незначительными (если вообще существующими) законодательными ограничениями и без центрального банка, которые подтверждают, что эти системы были в состоянии провоцировать значительную кредитную экспансию и экономический спад. Как показал Карло Чиполла и другие, это происходило, в частности, на итальянском и испанском финансовых рынках в XIV–XVI вв. (см. выше, главу 2, раздел 3), а также в Шотландии и Чили, о которой говорится ниже.

Альберт Хиршман пишет, что чилийцы даже демонизировали Курсель-Сенеля, обвиняя его во всех вообще экономических и финансовых бедах Чили XIX в. См.: Albert O. Hirschman, “Courcelle-Seneuil, Jean-Gustav,” in The New Palgrave: A Dictionary of Economics , John Eatwell, Murray Molgate and Peter Newman, eds (London: Macmillan, 1992), vol. 1, pp. 706–707. Мюррей Ротбард считал, что эта несправедливая демонизация была вызвана тем обстоятельством, что плохое функционирование свободной банковской системы, которую Курсель-Сенель ввел в Чили, дискредитировало его инициативы по дерегулированию в других сферах (таких как добыча полезных ископаемых), даже когда эти меры имели позитивные последствия. См.: Murray N. Rothbard, “The Other Side of the Coin: Free Banking in Chile,” Austrian Economics Newsletter (Winter, 1989): 1–4. Джордж Селджин ответил Ротбарду в своей статье “Short-Changed in Chile: The Truth about the Free-Banking Episode,” Austrian Economics Newsletter (Spring – Winter, 1990): 5ff. Селджин сам признает, что период свободной банковской деятельности в Чили с 1866 по 1874 г. был «эрой примечательного роста и прогресса», во время которой «были построены чилийские железные дороги и линии телеграфного сообщения, порт Вальпараисо был расширен и усовершенствован, а финансовые резервы выросли на четверть». В соответствии с австрийской теорией все эти явления в действительности представляют собой симптомы значительной кредитной экспансии, имевшей место в эти годы. Это развитие событий обязательно должно было пойти вспять в форме спада, что и случилось в действительности. Однако Селджин посчитал последовавший банковский кризис (но не экономический спад) следствием государственной поддержки искусственного паритета между золотом и серебром. Когда ценность золота выросла, фиксированный паритет привел к массовому отливу золотых резервов из страны (см.: Selgin, “Short-Changed in Chile,” pp. 5, 6 and footnote 3 on р. 7).