Мередит Маран - Зачем мы пишем. Известные писатели о своей профессии

• Из-за большого объема международных продаж Груэн платит налоги в 57 странах.

Сайт: www.saragruen.com

Facebook: www.facebook.com/profile.php?id=654617064&sk=wall

Twitter: @saragruen

«Уроки верховой езды», 2004

«Менка ног на галопе», 2005

«Воды слонам!», 2006

«Дом обезьян», 2010

«Воды слонам!», 2011

Единственное, что сводит меня с ума больше, чем процесс работы над книгой, – отсутствие этого процесса. Я поняла, что хочу быть писателем, как только научилась читать. Уже тогда я начала делать маленькие иллюстрированные книжки и в семилетнем возрасте одну послала в издательство. Меня приучили быть внимательной к мелочам, поэтому я сложила странички пополам и аккуратно скрепила их при помощи степлера изнутри, чтобы сделать красивый переплет. Мне даже пришло письмо от редактора – само собой, с отказом. Но я была взволнована. Понятия не имею, как сложилась судьба письма, – подозреваю, что оно лежит на чердаке в доме матери.

Свой первый «роман» я написала в двенадцать лет. Он был про девочку, которая просыпается и видит на заднем дворе чью-то чужую лошадь; и с ее соседом и лучшим другом произошло то же самое. Роман занял три школьные тетрадки. Я никому не давала его читать. Думаю, он лежит там же, на чердаке.

Я твердо знаю одно: чтобы писать, необходимо читать. У моих родителей огромная библиотека, в детстве я ходила по ней, брала любую книгу, прочитывала и сразу снимала с полки следующую. Я читала все подряд: от Александра Поупа до Александра Солженицына.

Помимо того багажа, который дала мне родительская библиотека, я признательна матери и отцу за то, что в средней школе они заставили меня научиться печатать. Я печатаю со скоростью мысли, и это невероятно помогает, когда история идет легко. Согласно всем проверкам, я печатаю со скоростью 120 слов в минуту. Поэтому ничего удивительного, что никто не может разобрать мой почерк, включая меня саму. В принципе, я на него давно махнула рукой.

В любой работе с текстом есть момент, когда история складывается, а персонажи, наконец, оживают; правда, я их стараюсь контролировать. Часто герои начинают своевольничать, совершать совсем не те поступки, которые я для них наметила, а некоторые совсем отбиваются от рук. Но все равно, это волшебный миг, и в нем заложена какая-то тайна приобщения.

Даже если мои книги перестанут приносить доход, то я все равно буду писать – не писать я уже не смогу. Конечно, успех «Воды слонам!» меня не только обрадовал, но и поразил до глубины души, однако пишу я не поэтому. Я делаю это из-за любви к самому процессу работы над книгой. Все остальное – просто подливка.

Во время работы я хочу принадлежать только сама себе. Недавно в нашем доме мне сделали отдельный кабинет, впервые у меня есть своя комната и я могу закрыть дверь.

Когда я начала писать книги, у меня был угол в гостиной. Я поставила ширму, что не мешало малышам забегать и клянчить печенье. Я могла работать, только если в доме никого не было.

Когда моя первая книга не продавалась, у нас закончились деньги на дневную няню; совершенно неожиданно мне пришлось заботиться о маленьком, но я пыталась писать. Муж соорудил мне кабинет-загончик, больше похожий на клетку, правда, от детей она спасала. Сын больше не мог отключать питание компьютера, но он придумал другое – кидать в меня разные предметы. Чудом я смогла закончить вторую книгу, и, когда я продала ее издательству, мы смогли позволить себе няню; таким образом, дом снова был в моем расположении на какую-то часть дня.

Но все равно работа шла туго и не так, как хотелось бы. В то время я уже не могла жить без своих «Слонов», поэтому ушла работать в гардеробную. Занавесила окно, заставила мужа вынести все вещи, а на освободившиеся стены повесила картины старых цирков. У нас не было беспроводного интернета, и все, что я могла сделать, – это открыть файл. Я считала, что если буду довольно долго на него смотреть, то что-то произойдет. Вероятно, я была права, потому что, проведя в гардеробной четыре месяца, книгу я все-таки закончила. Интересно, гардеробную можно считать «своей комнатой»? Хотелось бы знать, что имела в виду Вирджиния Вулф [15]? Думала ли об этом аспекте? Вряд ли.

Мой писательский процесс ритуален до неприличия. Когда я начинаю новую книгу, я погружаюсь в идею до тех пор, пока ко мне не придет целиком первая сцена. Я думаю о ней, когда иду спать, когда принимаю душ, когда готовлю. И все время натыкаюсь на стены.

Когда я уже сажусь писать, ритуальность продолжается. Утром пью чай, проверяю почту, выпускаю птиц, открываю файл и читаю написанное накануне; перечитываю снова и снова до тех пор, пока не почувствую, что могу продолжать. Обычно на это уходит полтора часа, но в какую-то минуту я чувствую, будто прошла сквозь портал в параллельный мир и скорее записываю, что происходит там, нежели придумываю свой текст.

Звучит телефонный звонок, или кто-то подойдет к двери – и чары разрушаются. Тогда мне снова приходится осуществлять этот полуторачасовой транс. А в сутках так мало полуторачасов. Вот почему мой кабинет находится в задней части дома и почему так важна дверь. Если она закрыта, никто не стучит. Я не горжусь этим, но однажды, когда у меня был лишь угол в гостиной, я пряталась за занавесками от почтальона.

Я переехала в Штаты из Канады в 1999 году ради работы. Стала техническим писателем. Мне это нравилось. Я смогла писать и еще получала за это деньги, но в 2001 году попала под сокращение. Меня это подкосило. Чем дольше работаешь в компании, тем ближе к окну сидишь. На новой работе, которую я так или иначе найду, мне придется сидеть у шахты лифта.

Мы с мужем и раньше обсуждали возможность моего ухода со службы, чтобы мне попробовать писать романы. Я уже принималась за роман во время своего первого декретного отпуска, но малыш забирал все время, к тому же я оказалась на редкость неподготовленной мамашей, ничего не знавшей о новорожденных. И о романах тоже. Нет нужды говорить, что затея провалилась. Поэтому, когда меня сократили, мы решили, что посмотрим: поживем так два года или до выхода первых двух книг. Если к тому моменту я не буду зарабатывать столько, сколько получала, будучи техническим писателем, я вернусь к своей старой работе. Мы с мужем, в отличие от многих, считали, что в семье должны зарабатывать оба супруга. У нас была закладная. Мы родили третьего ребенка. По существу, мы оба подняли руки и спрыгнули с обрыва.