Мейсон Карри - Режим гения. Распорядок дня великих людей

[29]

Тулуз-Лотрек лучше всего работал по ночам, делая зарисовки в кабаре или расставляя мольберт в борделе. Образы ночной жизни в Париже рубежа веков принесли ему славу, но подорвали здоровье: он много пил и мало спал. После ночи пьянства и рисования он поднимался спозаранку и принимался печатать литографии, затем шел обедать в кафе и запивал каждое блюдо изрядным количеством вина. Возвратившись в студию, он ложился подремать, чтобы прошло опьянение, а затем рисовал до вечера, когда наступала пора аперитива. Гостям Тулуз-Лотрек предлагал свои достославные коктейли – художник обожал американские смешанные напитки, которые во Франции в ту пору были еще новинкой, – причем он изобретал собственные смеси, ориентируясь не на вкус, а на яркое сочетание цветов, да чтоб напиток вышел покрепче. Аперитивы служили лишь вступлением к ужину с обильными возлияниями и к очередной пьяной ночи.

«К 40 годам я выжгу себя дотла», – говорил Тулуз-Лотрек приятелю, но слегка не рассчитал: скончался в 36 лет.

[30]

Томас Манн неизменно просыпался к восьми утра. Он пил кофе вместе с женой, принимал ванну и одевался. В 8.30 он завтракал, опять-таки в обществе жены, а в девять часов Манн закрывал за собой дверь кабинета, скрываясь от членов семьи, гостей и телефонных звонков. Детям строжайше запрещалось шуметь с девяти утра и до полудня, в основные часы работы писателя. В эти часы, пока его ум был свеж и бодр, Манн прилагал все усилия к тому, чтобы успеть полностью сделать работу. «Каждый абзац – приключение, каждый эпитет дается усилием воли», – писал он. Все, что он не успевал перенести на бумагу до полудня, оставалось на следующий день, так что он принуждал себя «сжать зубы и делать по одному шажку за раз».

Покончив с утренним уроком, Манн у себя же в кабинете обедал и наслаждался первой за день сигарой. Он курил за работой, однако позволял себе ровно двенадцать сигарет и две сигары в день. Затем он усаживался на диван и до четырех читал газеты, журналы и книги, а затем укладывался в постель часок подремать. В этот священный час детям опять-таки запрещалось шуметь. В пять Манн пил чай вместе со всей семьей, а затем писал письма, рецензии и статьи для газет – эту работу не страшно было прервать ради телефонного звонка или гостя – а перед ужином, который накрывали в 19.30 или в 20.00, выходил на прогулку. Иногда за ужином принимали гостей, а если гостей не было, Манн с женой проводили вечер, читая и слушая граммофонные пластинки. В полночь они расходились по раздельным спальням.

Маркс приехал в Лондон в качестве политического изгнанника в 1849 г. и собирался пробыть в английской столице от силы несколько месяцев, а вместо этого оставался там безвыездно вплоть до своей смерти в 1883-м. Первые годы в Лондоне были омрачены жестокой нуждой и личной трагедией: семья жила в такой скудости, что к 1855 г. умерли трое из шестерых детей. Повседневные привычки Маркса описывает Исайя Берлин [31]:

«Его жизнь сводилась к ежедневным визитам в читальный зал Британского музея, где он обычно оставался с девяти утра до семи вечера, когда библиотека закрывалась, за сим следовали долгие часы ночной работы и непрерывное курение, которое из удовольствия превратилось для него в потребность. Эти привычки подорвали его здоровье, часто обострялась болезнь печени, высыпали фурункулы и воспалялись глаза. Все это мешало его работе, раздражало и изнуряло, перекрывало и без того ненадежные источники дохода. “Я терзаюсь, как Иов, хотя и без его благочестия”, – писал Маркс в 1858 г.»

К 1858-му Маркс уже несколько лет провел над «Капиталом», многотомным трудом по политической экономике, которому будет посвящена вся его жизнь. Он никогда не работал на жалованье. «Я должен стремиться к своей цели, и будь что будет. Не позволю буржуазному обществу превратить меня в машину для зарабатывания денег», – писал он в 1859 г. (На самом деле он пытался получить работу на железной дороге, но неразборчивый почерк оказался непреодолимым препятствием.) Содержал Маркса его друг и сотрудник Фридрих Энгельс, запуская руку в кассу текстильного завода своего отца, и любые суммы Маркс, неэкономный экономист, тут же просаживал. «Никому еще не доводилось писать о деньгах, до такой степени в них нуждаясь», – замечал он.

Геморрой его тем временем развился настолько, что, по словам биографа, Маркс «не мог ни сидеть, ни ходить, ни стоять распрямившись». Двадцать лет ежедневных страданий понадобились для того, чтобы создать первый том «Капитала», и автор умер, так и не завершив третий том. Жалел он только об одном. «Вы знаете, что я посвятил всю свою жизнь революционной борьбе, – писал он другому политическому деятелю в 1866 г. – Об этом я не жалею, напротив: начни я жизнь с начала, я бы делал все то же. Но я бы не женился. И насколько это в моей власти, я постараюсь уберечь свою дочь от рифов, на которых разбилась судьба ее матери».

«Не могу себе представить благополучной жизни без работы», – писал Фрейд другу в 1910 г. Предоставив домоводство своей супруге Марте – она подбирала Фрейду одежду вплоть до носовых платков и даже выдавливала пасту на зубную щетку, – основатель теории психоанализа получил возможность посвятить всю свою долгую жизнь одной страсти: работе.

К семи утра он уже был на ногах, съедал завтрак и ненадолго отдавал себя в руки цирюльнику – тот являлся ежедневно подровнять доктору Фрейду бороду. С 8.00 до полудня Фрейд принимал пациентов. Ровно в час подавали обед, основную еду дня. Гурманом Фрейд не был, его не радовали цыплята и вино, ему подавай простую и плотную пищу средних классов, вареную или жареную говядину, однако ел он с удовольствием, в сосредоточенном молчании. Хотя Фрейд был гостеприимен, порой за обедом он так глубоко уходил в свои мысли, что его нерушимое молчание смущало гостей, пытавшихся как-то поддержать разговор с другими членами семьи. После обеда Фрейд отправлялся на прогулку по Рингштрассе. Но и прогулка не была ленивой и праздной; сын Фрейда Мартин вспоминал: «Отец шагал с поразительной скоростью». По пути он частенько покупал сигары, заглядывал к издателю, чтобы занести ему рукопись или забрать корректуру. В 15.00 часа начинались консультации, потом снова прием пациентов, затягивавшийся порой до девяти вечера. Затем семья ужинала, и Фрейд играл в карты со свояченицей или выходил на прогулку в сопровождении жены или дочери, иногда заглядывал в кафе, чтобы прочесть газету. Остаток вечера проходил в кабинете: Фрейд читал, писал и редактировал журнал по психоанализу как минимум до часа ночи.