Джаред Коэн - Новый цифровой мир

Когда общество полностью осознает масштаб описанных изменений, его подавляющая часть потребует от властей действий по защите тайны частной жизни, причем гораздо громче, чем сейчас. С хранением информации в течение бесконечного времени невозможно бороться при помощи законов, однако правила, регулирующие обработку конфиденциальных сведений, хотя бы немного успокоят стремящихся к приватности пользователей. Сегодняшние власти в странах, за редким исключением, не понимают, что такое интернет: ни его архитектуру, ни многочисленные способы его использования. Но через десять лет все больше политиков будут знать, как работают телекоммуникационные технологии, а также какой властью они наделяют граждан и неправительственные организации. В результате в органах власти появится больше тех, кто сможет со знанием дела обсуждать вопросы охраны тайны частной жизни, безопасности данных и защиты пользователей.

В развивающихся демократических странах, где относительно недавно появились и институты демократии, и высокие технологии, усилия правительств по регулированию этой сферы будут менее последовательными. Чаще всего появление в национальной повестке дня вопроса о необходимости защиты данных совпадает с каким-то инцидентом, формирующим запрос общества на такую государственную услугу, как это было в свое время в США. Там в 1994 году приняли федеральный закон, запрещающий департаментам, которые занимаются регистрацией транспортных средств, делиться с кем-либо этой информацией. Произошло это после целой серии громких скандалов с ее утечкой, в результате которой, в частности, была убита известная актриса. В 1988 году, после обнародования сведений о том, какие видеофильмы брал в прокате покойный судья Роберт Борк, что совпало по времени с выдвижением кандидатов в члены Верховного суда, Конгресс принял закон «О защите данных пользователей видеопроката», в соответствии с которым вводилась уголовная ответственность за раскрытие информации об истории просмотра видеофильмов без согласия потребителя [18].

Хотя весь этот цифровой хаос и станет досадной помехой на пути развития демократических обществ, саму демократическую систему он разрушить не в состоянии. Возможно, некоторые общественные институты или правовые нормы и пострадают, но не исчезнут. А когда в таких странах будут приняты необходимые законы, направленные на регулирование и контроль новых тенденций, ситуация может даже улучшиться в результате возникновения более надежного социального контракта, повышения эффективности и усиления прозрачности общества. Но произойдет это нескоро, ведь нормы так быстро не поменяешь и всем демократическим странам на это потребуется разное время.

Больший доступ к информации о жизни людей, который является следствием революции данных, обеспечит репрессивные автократические режимы опасными преимуществами в борьбе с собственными гражданами.

Это, безусловно, очень досадный побочный эффект, и, хочется надеяться, его удастся смягчить. В нашей книге об этом пойдет речь. Однако необходимо признать, что гражданам автократических государств предстоит еще более ожесточенная борьба за свою безопасность и сохранность тайны частной жизни. Будьте уверены, что спрос на специальные инструменты и программное обеспечение для защиты людей от «цифровых» репрессий приведет к бурному росту соответствующего сектора экономики. В этом и состоит сила новой информационной революции: за каждым негативным шагом последует реакция, которая поведет к позитивным переменам. И даже в самых репрессивных государствах за сохранение тайны частной жизни и личную безопасность будет бороться большее число людей, чем против них.

Однако авторитарные режимы все же развяжут свою порочную войну. Они постараются использовать невозможность удаления данных вследствие остаточной намагниченности и свой контроль над мобильными и интернет-провайдерами для создания атмосферы, в которой население будет чувствовать себя особенно уязвимым. Уйдет в прошлое даже то подобие тайны частной жизни, которое существовало прежде: мало того что свои телефоны люди постоянно носят с собой, так они еще и превратятся в «жучки» для подслушивания, которые репрессивные власти мечтают внедрить в каждом помещении. И специальные технические решения могут защитить лишь продвинутое в технологическом плане меньшинство, да и то до поры до времени.

Власти будут «взламывать» устройства еще до их продажи, заранее обеспечивая себе доступ ко всему, что их будущий владелец скажет, напишет и отправит как публично, так и частным образом. А людям свойственно забывать, насколько уязвимыми могут быть их секреты. И вот они уже случайно выдают спецслужбам полезную для тех информацию о самих себе, особенно если ведут активную социальную жизнь в сети, которую власти, зная, кто они и за что выступают, используют в качестве изобличающих их свидетельств. Благодаря шпионскому программному обеспечению и человеческим ошибкам репрессивные режимы смогут собирать о своих гражданах больше сведений, чем до наступления цифровой эпохи. Целые сети информаторов, поощряемых государством, будут доносить на своих знакомых. Уже существует технология, позволяющая властям управлять видеокамерами ноутбуков, виртуально вторгаясь в дома диссидентов без их ведома и получая возможность видеть и слышать все, что там происходит.

Репрессивные режимы смогут «вычислять» тех, кто установил на своих устройствах приложения для обхода цензуры, так что, даже если человек вовсе не диссидент, а просто хочет нелегально загрузить пару серий «Клана Сопрано», он окажется под колпаком. Представители государства станут проводить эпизодические случайные проверки и обыски компьютеров на предмет наличия программ для шифрования и прокси-приложений, владение которыми будет караться штрафами, тюремным заключением или означать включение в специальные списки правонарушителей. А после у каждого, кто скачал и установил средства для обхода цензуры, вдруг внезапно усложнится жизнь: он не сможет получить кредит в банке, арендовать автомобиль или заплатить через интернет, не столкнувшись с теми или иными проблемами. Агенты спецслужб будут ходить по учебным аудиториям школ и университетов страны и добиваться исключения всех, кого система слежения за онлайн-активностью уличила в загрузке на их мобильные телефоны запрещенного программного обеспечения. При этом репрессии могут распространиться на знакомых и родственников этих студентов, чтобы отбить охоту к такому поведению у как можно большего числа людей.

А в государствах с чуть менее жестким тоталитарным режимом, где власти еще не сделали обязательным использование «официальных» профилей в соцсетях, они, конечно же, попытаются контролировать уже имеющиеся онлайн-личности, приняв соответствующие законы и внедрив средства мониторинга. Например, может стать обязательным требование включать в профиль в социальной сети определенные личные данные, такие как домашний адрес и номер мобильного телефона, чтобы за пользователем было легче следить. Вполне реально разработать специальные алгоритмы, которые позволят властям «прочесывать» публичные профили граждан с целью обнаружить нарушения требований о раскрытии обязательной информации или нежелательный, с их точки зрения, контент.