Мюррей Ротбард - Великая депрессия в Америке

Мюррей Ротбард,

Пало-Альто, Калифорния,

май 1975 г.

Мне кажется, что новое издание этой книги знаменует собой некий цикл. Второе издание вышло в период рецессии 1969–1971 гг., которая стала итогом инфляции, а третье появилось во время депрессии 1973–1975 гг., происходившей одновременно с инфляцией. Сегодня экономика находится в разгаре другой инфляционной депрессии, которая является, по меньшей мере, такой же, если не более глубокой, чем депрессия 1973–1975 гг., самой масштабной после кризиса 1930-х годов.

Растерянность и интеллектуальная безысходность, которые мы отметили в предисловии к третьему изданию, сегодня, пожалуй, проявляются с еще большей интенсивностью. Тот факт, что кейнсианство потерпело интеллектуальное банкротство, является общепризнанным. Мы видим, как кейнсианские ветераны во время глубокого спада призывают к повышению налогов, причем очень немногие обращают внимание на этот поворот на сто восемьдесят градусов, и еще меньшее число людей пытаются его объяснить.

Отчасти царящее замешательство объясняется тем, что сегодняшняя глубокая депрессия 1981–1983 гг. последовала так быстро после тяжелой рецессии 1979–1980 гг., что кажется, будто судорожное и мимолетное восстановление экономики 1980–1981 гг. было лишь паузой посреди хронического спада, который продолжается с 1979 г. Объем производства не растет уже многие годы, автомобильная промышленность находится в плачевном состоянии, а безработица достигла максимальных значений за весь период после 1930-х годов.

Примечательной особенностью депрессии 1981–1983 гг., которая отличает ее от периода 1973–1975 гг., является сдвиг экономической мысли и экономической политики не к коллективистскому планированию, но к некоторой гипотетической политике свободного рынка. Администрация Рейгана шумно рекламирует сокращения бюджетных расходов и налогового бремени, которые она называет масштабными. Однако это не способно скрыть по-настоящему масштабное увеличение налогов и государственных расходов, имеющее место в реальности. Президент Рейган имеет самый большой дефицит бюджета и самый большой бюджет в американской истории. Если кейнсианцы, а вслед за ними и администрация президента призывают к увеличению налогов для сокращения бюджетного дефицита сегодня, то из уст классических либеральных экономистов мы слышали столь же скандальную апологию государства в первые дни этой администрации, когда эти экономисты утверждали, будто дефицит бюджета представляет собой нечто неважное. Наряду с теоретически верным утверждением, согласно которому финансирование дефицита посредством продажи облигаций публике не является инфляционной мерой, верно и то, что значительный дефицит (а) порождает ненормально сильное политическое давление на Федеральный резерв, с тем чтобы он монетизировал долг и (б) парализует частные инвестиции, вытесняя частные сбережения и направляя их на непроизводительные, расточительные и совершенно лишние благодеяния правительства, обременяющие повышенными налогами будущие поколения.

Пока что «рейганомика» имеет две отличительные черты – гигантский дефицит бюджета и исключительно высокие процентные ставки. Если дефицит часто порождает инфляцию и всегда чреват опасными последствиями, то его сокращение посредством повышения налогов сродни лечению болезни посредством умерщвления пациента. Прежде всего, увеличение налогов просто-напросто предоставляет правительству больше денег для того, чтобы оно их потратило, так что государственные расходы, а с ними и дефицит бюджета, скорее всего, будут расти. С другой стороны, снижение налогов позволяет оказывать повышенное давление на конгресс и администрацию, побуждая их «по одежке протягивать ножки» и сократить государственные расходы.

Однако политика увеличения налогов наталкивается и на более прямое возражение. Утверждение о том, что для потребителя-налогоплательщика повышение налогов всегда лучше, чем рост цен, абсурдно. Если цены производимых товаров растут вследствие инфляции, то потребитель терпит ущерб, но он по крайней мере удерживает полезные эффекты покупаемых товаров. Но если правительство повышает налоги с тем, чтобы сдерживать рост цен, потребитель не получает взамен ничего. Он просто теряет свои деньги, не получая за них никаких полезных эффектов, пожалуй, за исключением того, что теперь его деньгами распоряжается правительство, которое его заставили субсидировать. При прочих равных рост цен всегда более предпочтителен, чем увеличение налогов.

Ну и в завершение заметим, что инфляция, как показано в этой книге, порождается не бюджетным дефицитом, а Федеральным резервом, увеличивающим предложение денег, так что вполне вероятно, что повышенные налоги не окажут на инфляцию вообще никакого влияния.

Дефицит должен быть ликвидирован, но он должен быть ликвидирован посредством урезания государственных расходов. Если уменьшить и государственные расходы, и налоги, то благотворным итогом этого станет сокращение паразитического давления налогов и государственных расходов на продуктивную деятельность частного сектора.

Здесь мы переходим к оценке новой доктрины, появившейся после третьего издания книги – «теории предложения» (supplyside economics), и ее радикальной версии, известной как кривая Лаффера. В той мере, в какой экономисты, придерживающиеся этой теории, говорят о том, что снижение налогов стимулирует занятость, бережливость и производительность, они просто повторяют истины, давно известные и классической, и австрийской школах. Проблема состоит в том, что теоретики доктрины предложения согласны с сохранением нынешнего уровня государственных расходов, так что в рамках их построений бремя отвлечения ресурсов от производительных частных к бесплодным государственным расходам остается тем же самым.

Развивая эту теорию, Лаффер выдвинул тезис о том, что понижение налоговых ставок настолько увеличит государственные доходы вследствие увеличения производства и доходов, что это позволит сбалансировать бюджет. Однако его последователи не задаются вопросом о том, как долго будет наблюдаться этот эффект, и кроме того, пока что нет никаких убедительных свидетельств в пользу того, что государственные доходы увеличатся в степени, достаточной для балансирования бюджета, и даже в пользу того, что они вообще увеличатся. Если правительство повысит ставку подоходного налога на 30 %, то вряд ли можно всерьез считать, что общий объем государственных доходов понизится.

Кроме того, возникает вопрос: почему в качестве цели налоговой политики выбран такой странный результат, как максимизация государственных доходов? Значительно более здравой целью было бы попытаться минимизировать эти доходы и соответственно количество ресурсов, утекающих в государственный сектор.