Антонио Менегетти - Психология лидера

Вернемся к случаю молодого предпринимателя с навязчивым стремлением к фаллическому первенству. Его ошибка зародилась в детстве, но до сих пор продолжает на него влиять, быть может, ведя его ко внешним победам, но одновременно – к внутреннему поражению.

Для него важнее захватить и победить другого, чем стать самим собой, и обусловлено это тем детским опытом, который в его случае имел место – как было установлено путем прочтения семантического поля – в период с 7–8 до 14 лет. Именно эта ошибка детства сегодня создает причину проблемы и привычку.

В возрасте от 7–8 до 14 лет этот молодой человек пережил сильную фрустрацию в связи со своим пенисом, с доказательством своей мужественности в соревновании с другими мальчиками (братом или друзьями, которых он очень уважал).

Таким образом, в том состязании он был жестоко уязвлен и поэтому до сих при помощи бизнеса стремится доказать, что его пенис – самый большой, что он обладает фаллическим превосходством во всем, за что бы ни брался.

На сознательном уровне он внимательно отслеживает сделки, политику, обстоятельства, но его бессознательное управляет им на свой лад, заставляя его делать все для компенсации той архаической сексуальной фрустрации. Еще сегодня затаившийся в нем обиженный ребенок при помощи инструментов, имеющихся у взрослого, пытается победить в войне, проигранной столько лет назад.

Орган ценен тем, как он функционирует , а не своими размерами. Качество никогда не измеряется количеством. Лидер – это качество.

Ошибка содержится в сознании, в логико-историческом «Я».

Привычка , которую субъект несет в себе с самого детства, делает его рабом на всю жизнь и наносит удар в моменты самых удачных возможностей.

Когда человек начинает понимать собственные стереотипы и пытается их менять, часто происходит так, что ситуация вынуждает его вернуться к ним и еще больше их усилить. Безусловно, все стереотипы происходят из защитных механизмов , то есть – как совершенно справедливо утверждал Фрейд – субъект перед лицом трудности, с которой ему не удается справиться так, как он мог бы и должен был бы это сделать, реагирует при помощи неуместной, неэффективной стратегии. Например, у особо чувствительного ребенка может преждевременно развиться близорукость, потому что, видя гениталии собственных родителей, бабушки или дедушки, других взрослых в семье, он испытывает к ним интерес, но одновременно знает, что это «запрещено». И тогда он начинает управлять оптическим нервом так, чтобы не видеть: ведь если он ничего не видел, он не виноват; поэтому его близорукость может прогрессировать пропорционально тому, в какой мере возрастает его сексуальное любопытство. Процесс ослабления зрения тоже зачастую является соматическим защитным механизмом. Точно так же и в случае опухоли субъект активизирует процесс новообразования, чтобы уйти от решения реальной внешней проблемы. Другим примером может служить женщина, которая стремится родить ребенка, чтобы замаскировать собственную неспособность развиваться как личность. И если сам по себе факт рождения ребенка прекрасен, то внутренняя установка субъекта во многих случаях является механизмом самозащиты от роста, требующего неординарных усилий.

Во многих случаях защитный механизм может быть полезен в определенный момент, но если он превращается в привычку, то становится убийственным для разумного потенциала субъекта. Защитный механизм вмешивается в момент развития личности, представая как алиби, отклонение, патология, несчастье, фрустрация, невозможность. Разумеется, если внешняя угроза слишком велика (например, находясь под дулом пистолета), то имеет смысл лгать, соглашаться, но, как только угроза миновала, субъект должен вновь стать собой. Однако защитный механизм – который создает стереотип, привычку – срабатывает моментально и всегда одинаково перед лицом любой новой и отличающейся возможности роста. Это подобно тому, как если бы человек жил, запершись в доме, потому что убежден, что снаружи разгуливают сплошные воры и бандиты, тогда как на самом деле за окнами дома ходят нормальные люди, движется мир. Истинно не то, что реально, а то, что субъект думает. Вот почему необходимо изменить сознание , собственную ментальность.

Самосаботаж всегда является результатом комплексуальных или патологических защитных механизмов.

Все привычки, стереотипы, как всегда, происходят из детства, но субъект должен понять, что сегодня он является единственным человеком, отцом, главой в собственном мире. Пока он был маленьким, определенная проблема существовала, страх был оправдан, но сегодня этот страх не имеет никаких логических оснований. Сегодня уже нет тех друзей, отца, священника, системы: есть только субъект как единственный бог внутри себя. Это и есть метанойя: измениться в соответствии с тем, каковы мы сегодня, вместо того чтобы продолжать существовать, основываясь на том, какими мы себя помним, или на том, как следы памяти нашего бессознательного организуются монитором отклонения.

Метанойя означает изменение собственного «Я», или сознания, и приспособление к моменту, который есть ДЗЕН.

Анализируя жизнь любых обществ, и особенно современных, можно констатировать, что экономика является для людей, пожалуй, самым интересным объектом исследований, даже более интересным, чем здоровье или счастье. Экономика представляет собой постоянную индивидуальную, семейную, а затем и общественную проблему, потому что является первым ответом, который необходимо дать на материальном уровне на ряд вопросов собственного тела: что мне есть? что мне пить? где мне спать? есть ли у меня одежда? в безопасности ли я? есть ли у меня дом? то есть речь идет о наиболее сильной соматической потребности во всей психологии человека. Иметь – это глагол, связанный с быть и совершенно точным образом его дополняющий: экономика – это потребность иметь вследствие того, кто мы есть. Действительно, экономика [65], означает: закон поведения для собственной пещеры, ниши, для собственного места, пространства, тела. Экономика становится выразительной в зависимости от степени потребности и способности быть или модуса бытия, присущего человеку. Тем не менее, она всегда является результатом , феноменом, следствием того, что уже представляют собой индивид, семья, малая группа, общество. Это материалистическое выражение внутренних потребностей, причем в дальнейшем материалистические последствия придают уверенность внутреннему модусу бытия. Именно спокойствие обладания гарантирует свободу бытия. Так, монахи или государственные служащие сами по себе бедны, хотя за ними стоит мощная экономика в лице учреждения, которое их защищает.