Ог Мандино - Самый великий торговец в мире

Казначей побледнел:

– Всего, господин?

– Всего.

– Я не проводил последних подсчетов, но думаю, более семи миллионов золотых талантов.

– А если все мои товары со всех складов и лавок обернуть в золото, сколько получится?

– Опись за этот сезон пока не закончена, господин, но я бы добавил еще не менее трех миллионов талантов.

Хафид кивнул:

– Больше ничего не покупайте. Незамедлительно примите все меры, необходимые для продажи всех товаров, и оберните их в золото.

Казначей в немом удивлении раскрыл рот. Он дернулся назад, словно от удара, а обретя наконец дар речи, с трудом выдавил:

– Но, господин, я не понимаю. Этот год стал для нас самым прибыльным. Каждая лавка сообщила об увеличении продаж за предшествующий сезон. Даже римские легионеры стали нашими покупателями, ибо разве не вы за две недели продали прокуратору Иерусалима две сотни арабских скакунов? Простите мою дерзость, ибо я редко подвергаю сомнению ваши распоряжения, но данный указ я не в состоянии постичь.

Улыбнувшись, Хафид мягко сжал руку Эразмуса:

– Мой верный друг, достаточно ли крепка твоя память, чтобы вспомнить мое первое распоряжение, отданное, когда ты поступил ко мне на службу много лет назад?

Эразмус на мгновение нахмурился, но его лицо тут же прояснилось:

– Вы, господин, повелели мне каждый год половину нашего дохода раздавать бедным.

– Разве тогда ты не счел меня глупцом?

– Меня терзали дурные предчувствия, господин.

Хафид кивнул и указал на погрузочные площадки:

– Теперь ты признаешь, что твои опасения были напрасными?

– Да, господин.

– Тогда доверься моему решению, пока я не разъясню свои планы. Я уже стар, и потребности мои скромны. Поскольку моя горячо любимая Лиша покинула меня после стольких счастливых лет, я хочу раздать все свое богатство беднякам этого города, оставив себе ровно столько, чтобы дожить остаток жизни, ни в чем не нуждаясь. Еще я хочу, чтобы ты, помимо распоряжения нашим имуществом, подготовил все необходимые бумаги, позволяющие передать лавки во владение тем, кто ими сейчас управляет. И выдели по пять тысяч золотых талантов каждому управляющему в качестве награды за годы преданной службы. Пусть они заполнят прилавки тем, чем пожелают.

Эразмус принялся было что-то говорить, но Хафид поднял руку, призывая его к молчанию:

– Это поручение претит тебе?

Казначей помотал головой и слабо улыбнулся:

– Нет, господин, я просто не могу понять хода ваших мыслей. Вы говорите как человек, чьи дни сочтены.

– Это так похоже на тебя, Эразмус, беспокоиться обо мне, а не о себе. Неужели тебя не тревожит собственное будущее, когда нашей торговой империи придет конец?

– Мы многие годы были друзьями. Как же я могу думать только о себе?

Хафид обнял старого друга и ответил:

– Не нужно. Я попрошу тебя незамедлительно перевести пятьдесят тысяч золотых талантов на твое имя и умоляю оставаться со мной, пока я не исполню данное давным-давно обещание. Когда же оно будет исполнено, я завещаю этот дворец и склад тебе, ибо тогда буду готов воссоединиться с Лишей.

Старый казначей, не веря ушам своим, смотрел на хозяина:

– Пятьдесят тысяч золотых талантов, дворец, склад… Я не достоин…

Хафид кивнул:

– Твою дружбу я всегда считал самым ценным своим богатством. Мои дары ничтожны по сравнению с твоей безграничной верностью. Ты овладел искусством жить не для себя, а для других, и твоя доброта выделяет тебя среди прочих людей. А сейчас торопись исполнить мои поручения. Время для меня бесценно, а песок в часах моей жизни почти иссяк.

Эразмус отвернулся, скрывая слезы. Дрогнувшим голосом он спросил:

– Какое обещание вам осталось сдержать? Хоть и были мы как братья, не помню, чтобы вы говорили о чем-то подобном.

Сложив руки, Хафид улыбнулся:

– Я встречусь с тобой снова после того, как ты выполнишь мои утренние распоряжения, и открою секрет, которым за тридцать лет не поделился ни с кем, кроме возлюбленной жены.

И вот из Дамаска отправился тщательно охраняемый караван с имущественными грамотами и золотом для управляющих торговыми лавками Хафида. Все десять управляющих, от Обеда в Иоппии до Рэйэля в Петре, в изумленном молчании получили известие об уходе Хафида и подарки. Наконец, сделав последнюю остановку в Антипатриде, караван завершил свою миссию.

Самая могущественная торговая империя своего времени прекратила существование.

С печалью на сердце Эразмус отправил к хозяину посланника, чтобы сообщить о том, что склад пуст, а на торговых лавках более гордо не красуются вывески с именем Хафида. Посланник вернулся с просьбой, чтобы Эразмус немедленно встретился с хозяином у фонтана в перистильном зале.

Хафид пристально вгляделся в лицо казначея и спросил:

– Все исполнено?

– Исполнено.

– Не печалься, добрый друг, и следуй за мной.

Когда Хафид вел Эразмуса к мраморной лестнице в задней части дворца, в огромном зале эхом отзывался звук их сандалий. Подойдя к мурринской вазе, стоявшей на высокой подставке из апельсинового дерева, он остановился, наблюдая, как в солнечном свете цвет стекла меняется с белого на пурпурный. Лицо старика осветила улыбка.

Два старых друга принялись взбираться по внутренней лестнице, ведущей к комнате под самым куполом дворца. Эразмус отметил отсутствие вооруженной охраны, всегда стоявшей у подножия лестницы. Наконец они добрались до лестничной площадки и остановились перевести дух, поскольку подъем по крутым ступеням обоим дался нелегко. Затем они поднялись до следующей площадки, где Хафид достал из-за пояса маленький ключик. Отперев им тяжелую дубовую дверь, он изо всех сил налег на нее, пока та не поддалась и со скрипом не отворилась.

Хафид кивком пригласил внутрь топтавшегося у входа Эразмуса, и казначей робко ступил в комнату, куда на протяжении трех десятков лет не допускалась ни одна живая душа.

Серый тусклый свет сочился через оконца башенок, и Эразмус схватился за руку Хафида, пока его глаза не привыкли к полутьме. С едва заметной улыбкой Хафид наблюдал, как Эразмус медленно обводил глазами комнату, в которой не было ничего, кроме стоящего в углу в пятне солнечного света кедрового ларца.

– Ты не разочарован, Эразмус?

– Даже не знаю, что сказать, господин.

– Убранство тебя не разочаровало? Несомненно, содержимое этой комнаты служило темой для многочисленных пересудов. Разве ты никогда не задавался вопросом, что же здесь скрывается такого, что я столь ревностно берегу многие годы?

Эразмус кивнул:

– Верно. Долгие годы ходило множество слухов и сплетен о том, что же хозяин хранит здесь, в этой башне.

– Так, мой друг. И большинство из них дошли до моих ушей. Говорили, что здесь спрятаны горы алмазов, слитки золота, дикие животные или диковинные птицы. Один перс – торговец коврами – намекал, что я держу здесь маленький гарем. Лиша только посмеялась, представив меня в окружении наложниц. Но, как ты уже успел убедиться, здесь нет ничего, кроме маленького ларца. Давай же, подойди ближе.