Анне-Катрине Вестли - Папа, мама, бабушка и восемь детей в Дании (сборник)

– А я смогу, но, если выйдет заминка, тебе придётся помочь мне.

– Мы будем говорить только по-норвежски, они нас поймут, ведь норвежский и датский очень похожи, – сказала Марта.

Проехав немного, они увидели впереди белый дом. Казалось, будто он стоит посреди большого поля, но к усадьбе вела дорога. Дети слезли с велосипедов и дальше повели их рядом с собой.

– Я не вижу тут ни одного человека, – сказал Мадс, – а вот датских коров тут полным-полно. Значит, должно быть и молоко.

– Посмотрим, посмотрим, – проговорила Марта.

Вскоре они оказались уже на дворе усадьбы. Неожиданно Марта остановилась.

– Я вижу, но не человека, а немецкую овчарку, – сказала она. – Она тут одна, и она не привязана. Давай вернёмся, пока она нас не заметила, и там решим, что делать дальше.

Мадс развернул свой велосипед, и они немного отъехали.

– Если б только это была не овчарка, – сказал он. – Ты ведь знаешь, я собак не боюсь. И ты тоже. Но мы никогда не общались с овчарками.

– В том-то и дело, – сказала Марта.

– Давай доедем до следующей усадьбы и попытаем счастья там, – предложил Мадс.

Марта согласилась. Она была рада, что они с Мадсом думают одинаково.

И они поехали дальше. Следующая усадьба оказалась довольно далеко.

– Здесь тоже пасутся коровы, – сказала Марта.

– Значит, и молоко есть!

Они свернули на дорогу, ведущую к усадьбе.

– Стой, Мадс! – вдруг воскликнула Марта. – Здесь тоже немецкая овчарка. С ней рядом сидит человек и гладит её. Они сидят спиной к нам, так что они нас пока не видят.

– Если эта собака бросится на нас, хозяин её остановит, – сказал Мадс.

– А если не остановит? Может, он не успеет её остановить?

– Кто знает, – согласился с ней Мадс.

Он быстро повернул свой велосипед и поехал обратно. И опять они покатили по просёлочной дороге, пока не увидели третью усадьбу.

– Уж здесь-то мы должны купить молоко, и никакие овчарки нам не помешают! – сказал Мадс.

– Поедем до самой усадьбы и не будем больше поворачивать назад.

И они поехали прямо к усадьбе. Двор усадьбы был чистый и уютный. Жилой дом – низкий и белый, такой же низкий был и хлев. Во двор вышла невысокая полная женщина, и за спиной у неё стояла большая немецкая овчарка.

– Добрый день! – сказала она Мадсу и Марте.

– Здравствуйте, здравствуйте! – хором ответили дети, надеясь, что хозяйка их поймёт.

Немецкая овчарка спокойно смотрела на них, тихонько урча, но вид у неё был вполне мирный, ей было любопытно, что за гости к ним пожаловали.

– Нельзя ли купить у вас немного молока? – спросил Мадс.

– Конечно можно, – ответила хозяйка. – Но сначала скажите, откуда вы приехали?

– Из Норвегии.

– Так вы норвежцы! Очень приятно.

Хозяйка взяла бидончик и скрылась в доме. И дети остались одни с немецкой овчаркой. Она подошла к ним поближе.

– Пусть она тебя обнюхает, Марта, – сказал Мадс. – Она не опаснее, чем наша Самоварная Труба, просто она должна с нами познакомиться.

Марта стояла неподвижно, и овчарка спокойно её обнюхала. Потом она подошла к Мадсу. Но тут вернулась хозяйка и стала расспрашивать детей о Норвегии, раз уж к ней пожаловали норвежцы. Она спросила, правда ли, что в Норвегии высокие горы, и Мадс сказал, что это правда – горы в Норвегии очень высокие. И рассказал, что гора Галдхёпигген такая высокая, что достаёт почти до неба. Он сам на неё не поднимался, но знает людей, которые поднимались на самую вершину. Хозяйка усадьбы всплеснула руками. И её удивление было понятно, ведь Дания равнинная страна! Дети могли бы пробыть там весь день, так им понравилось разговаривать с доброй и приветливой хозяйкой усадьбы. Но Мадс помнил, что папа велел им нигде не задерживаться, и они вежливо распрощались. Овчарка провожала их до просёлочной дороги и как будто была даже опечалена их отъездом.

– Надо торопиться, – сказал Мадс.

Они нажали на педали и поехали так быстро, что было слышно, как в бидоне плещется молоко.

– Какая там симпатичная хозяйка! – сказала Марта. – Я рада, что мы приехали именно в ту усадьбу, потому что, если даже в первых усадьбах овчарки тоже были добрые, ещё неизвестно, какие бы там оказались хозяева.

И они начали упражняться в датском языке, им хотелось научиться говорить так, как говорят датчане.

– Интересно, сколько мы уже проехали? – опомнился вдруг Мадс. – Ты не помнишь, мы проехали уже мимо двух усадеб или только мимо одной?

– Я не смотрела, – сказала Марта. – Мы с тобой слишком увлеклись датским. Но дорога, что идёт направо, точно ведёт к морю.

Они поехали направо, и вскоре перед ними открылся бесконечный берег, на котором возвышались дюны. Но людей там не было.

– Нет, это другой пляж, – сказал Мадс.

– Надо вернуться немного назад, – решила Марта.

Теперь уже настроение у них было не такое хорошее. Марта даже перестала упражняться в датском. Наконец они выбрались на шоссе и поехали дальше.

– А может, мы уехали уже слишком далеко? – предположил Мадс.

– Тсс! – вдруг шикнула на него Марта. – По-моему, там впереди на дороге мычит бык. Ты послушай!

– А здесь даже спрятаться негде, – сказал Мадс.

Далеко-далеко они увидели на дороге чёрную точку, которая постепенно к ним приближалась. Оттуда доносилось мычание.

– Может, повернём назад? – предложила Марта.

– Погоди-ка, это вовсе не бык! Это человек. Он едет на велосипеде и…

– И играет на тромбоне! – крикнула Марта. – Ура! Это папа! Мы всё-таки не заблудились!

Они замахали руками и поехали навстречу папе, который страшно обрадовался, когда понял, что перед ним его пропавшие дети.

Плохо, когда кто-то из детей теряется. Особенно за границей. Папа, Марта и Мадс вместе вернулись на берег, вся семья села завтракать, и все пили молоко, привезённое Мартой и Мадсом, а молоко, как вы знаете, лучше пить, пока оно ещё не успело нагреться на солнце.

Вечером все начали понемногу зевать.

– Это от морского воздуха спать хочется, – сказал папа.

– Верно, – подхватила бабушка. – И я рада, что буду спать на земле, а не на пароходе.

Стало прохладно, и ветер немного усилился, но облаков на небе не было. Пока ещё не было.

Папа, мама, бабушка и восемь детей сладко спали. Крышей им служило небо, полом – одиннадцать дождевиков, а кроватями – спальные мешки. Когда им случалось ночевать под открытым небом дома, в Норвегии, было достаточно подложить под спальные мешки еловые ветви, но здесь они не могли обламывать ветви с елей – ведь тут каждое дерево было кем-то посажено и должно было предохранять поля и посевы от песка и ветра. К ночи ветер немного усилился, так что они натянули на головы капюшоны, из которых выглядывали только носы.