Майкл Бонд - Медвежонок Паддингтон за границей

– Или, может, у него лапы устали, – предположила Джуди.

– Ой, смотрите! – так и подскочил Джонатан, когда музыканты снова вступили на площадь. – Да его там больше вообще нет!

– Что-что? – переспросил мистер Браун, опуская фотоаппарат. – Вообще нет? Не может быть!

Брауны в тревоге перевесились через балконные перила; месье Дюпон и тот несколько раз недоумённо оглянулся через плечо, прежде чем остановить оркестр на середине площади. Музыка стихла, а медвежонок так и не объявился.

– Странное дело, – проговорил мистер Браун, прикладывая ладонь к уху, – что я до сих пор слышу какой-то стук.

Остальные тоже прислушались. Звук, настороживший мистера Брауна, доносился откуда-то с дальнего конца деревни. Он становился всё слабее и слабее, и всё же, вне всяких сомнений, это был рокот барабана.

– Ну, дела! Да наверняка это Паддингтон! – воскликнула Джуди. – Он, видимо, просто пошёл дальше, когда весь оркестр повернул обратно.

– Тогда надо его поскорее поймать! – встревожился мистер Браун. – А то ещё неизвестно, куда он утопает!

Тут Брауны наконец поняли, что к чему, и не на шутку переполошились. Впрочем, Паддингтон, наверное, и сам не стал бы отрицать, что дело дрянь, если бы только заметил, в чём это самое дело состоит. Но он пока ещё ничего не заметил и продолжал в блаженном неведении лупить колотушкой по барабану.

Вообще-то, день со всеми развлечениями – ярмаркой, гаданием и репетицией оркестра – выдался очень удачный. Однако, если говорить честно, медвежонок был уже по горло сыт музыкой и не стал бы возражать, если бы парад поскорее закончился.

Во-первых, барабан оказался очень уж большим и тяжёлым, а с короткими лапами было не так-то просто поспевать за остальными оркестрантами. Барабан висел у Паддингтона на животе, и во время репетиции удавалось иногда ненадолго поставить его на чемодан, но теперь, на марше, барабан задрался кверху, и за ним ничегошеньки стало не видно. Паддингтон понятия не имел, где он находится, в пальто ему было очень жарко, вдобавок капюшон от толчков налез на уши и он совсем перестал слышать других музыкантов.

Месье Дюпон долго и красноречиво втолковывал Паддингтону, какой важный инструмент большой барабан и что, даже когда весь оркестр ненадолго смолкает, барабан должен продолжать отбивать ритм, иначе все собьются с шага. Однако медвежонок вот уже минут пять кряду не слышал ни одного инструмента, кроме барабана, и ему это начало порядком надоедать.

Чем дальше Паддингтон уходил, тем увесистее делался барабан, а в довершение всего коленки у него совсем подогнулись, капюшон от этого сполз на глаза, да там и остался.

Паддингтон уже начал прикидывать, не пора ли звать на помощь или стоит ещё потерпеть, но тут всё решилось само собой. Дорога, по которой он с таким упорством шагал, внезапно кончилась, и на очередном шаге лапа ухнула в пустоту.

Не успел Паддингтон даже толком удивиться, как всё вокруг перевернулось вверх тормашками, и в следующую секунду, так и не сообразив, что к чему, он уже лежал на спине, придавленный сверху какой-то многотонной тяжестью.

Некоторое время Паддингтон просто пыхтел и отдувался, а потом опасливо откинул с глаз капюшон и выглянул наружу. К его изумлению, ни месье Дюпона, ни остальных музыкантов нигде не было видно. Видно ему было совсем другое: луну и звёзды в небе над головой. А самое ужасное – когда он попытался встать, из этого ничего не получилось, потому что на животе у него лежал барабан и сдвинуть его не было никакой возможности.

Паддингтон глубоко вздохнул и с обречённым видом улёгся обратно.

– Ох, мамочки, – произнёс он, обращаясь к окружающей пустоте. – Опять я влип в историю!..

– Хорошо, что ты не перестал бить в барабан. – В голосе миссис Браун звучало явное облегчение. – А то бы мы тебя до утра не нашли!

Все они собрались в вестибюле гостиницы, чтобы послушать рассказ медвежонка о недавних потрясениях и о том, как его в конце концов спасли. Больше всех радовался этому спасению месье Дюпон, который чувствовал себя главным виновником Паддингтоновых бед.

– Понимаете, я просто случайно сделал неверный шаг, – объяснял Паддингтон. – А потом мне было никак не встать, потому что сверху на меня улёгся барабан.

Миссис Браун хотела было спросить, почему он не попытался развязать ремень, но из деликатности промолчала. И без того все говорили хором, абсолютно друг друга не слушая, да ещё в вестибюль набилась целая толпа желающих поздравить Паддингтона и месье Дюпона с успехом на параде.

А кроме того, медвежонок, судя по всему, был поглощён какими-то своими мыслями, и, глядя со стороны, можно было подумать, что он пытается вывернуться наизнанку.

– Нет, ничего страшного, миссис Браун, – с готовностью объяснил он, заметив её озабоченность. – Я просто проверял, какие у меня линии на лапе.

– Надеюсь, ты нашёл там что-нибудь интересное, – проворчала миссис Бёрд, – после этакой-то катавасии!

– Ну, правда, я не совсем всё понял… – начал Паддингтон с тайной надеждой в голосе, – но похоже, там что-то такое говорится про фейерверк!

– Гм… – сумрачно протянула миссис Бёрд, и тут же снаружи донеслось громкое «бабах!» и первая ракета ярко осветила вечернее небо. – Что-то мне кажется, один мой знакомый медведь слишком много выдумывает…

Но как оказалось, говорила она в пустоту, потому что Паддингтон уже выскочил на улицу, а за ним следом – Джонатан и Джуди, а за ними по пятам – мистер Браун и месье Дюпон.

Паддингтон всегда любил фейерверки, и теперь, когда приключение с барабаном осталось позади, ему не терпелось полюбоваться огненным спектаклем. Судя по тому, какой треск и грохот стоял на площади, французы знали толк в разноцветных огнях, и Паддингтон не хотел упустить ни секундочки такого замечательного зрелища.

– А не отправиться ли нам сегодня на рыбалку? – предложил как-то за завтраком мистер Браун.

Было бы некоторым преувеличением сказать, что все члены его семейства отнеслись к этому предложению одинаково. Миссис Браун и миссис Бёрд встревоженно переглянулись, Джонатан и Джуди завопили от восторга, а Паддингтон так обрадовался, что чуть было не свалился со стула.

– И что же мы будем ловить? – осведомилась миссис Браун в тайной надежде, что её супруг предложит что-нибудь безобидное и поближе к берегу.