Питер Леранжис - Семь чудес и затерянные в Вавилоне

– Чувак, ты умеешь делить в столбик? – удивился Марко. – Калькулятором не пробовал пользоваться?

– Сто сорок две тысячи восемьсот пятьдесят семь миллионных! – не обратив на него внимания, возвестил Касс. – Если продолжить, получатся те же цифры, в том же порядке.

– Ладно, давайте попробуем, – Эли тут же дернула за первый кубик и потянулась к следующему. – Один… четыре… два… восемь… пять… семь!

– Вуаля! – воскликнул Марко, дернув за задвижку.

Безрезультатно.

Вдалеке послышались голоса. Едва различимые, но в них все же ясно слышалась ярость.

– Нам не выбраться отсюда живыми, – прошептала Эли.

Я помотал головой.

– Стражники уже давно должны были быть здесь, – возразил я. – Думаю, они напуганы. Если повезет, у нас есть еще немного времени.

Краем глаза я заметил под соседним камнем какое-то резкое движение и инстинктивно отпрыгнул. Показалась голова, и к нам шаркающей походкой направился огромный ящер. Леонард, затаившийся до того момента в кармане Касса, выпрыгнул на землю.

– Эй, а ну назад! – закричал Касс.

Он наклонился, подхватив любимца, и в эту секунду к нам метнулась чья-то тень.

– Зу-у-кулулулу! Какк! Какк! Какк!

Захлопали крылья, и огромная черная птица, спикировав к земле, приземлилась почти ровно в том месте, где стоял Леонард, вонзив когти в расчеты Касса. С разочарованным криком она прыгнула на вавилонского ящера, промахнулась и улетела прочь, не замолкая ни на секунду.

Голоса за стеной затихли. Я различил удаляющиеся шаги стражников.

– Она уничтожила мое деление, – вздохнул Касс, смотря на следы когтей на земле.

«Эти знаки, может быть, и выглядят для тебя птичьими следами на песке, но они являются числами».

В воображении вспыхнуло горящее от нетерпения лицо Бегада, когда он пытался загрузить нас знаниями. Я вновь взглянул на гептакиклос.

– Это не шляпка, – сообразил я. – Это клинообразное число! Помните, Бегад пытался нас ему обучить? Но я не помню…

– Единицы! – воскликнула Эли. – Этим символом обозначали единицу!

– А раз их здесь два… – начал Марко.

– Две седьмых! – перебил его я. – Нужно рассчитать два, деленное на семь!

Касс быстро стер прошлое вычисление и процарапал новое:

– Те же цифры, – наконец сказал он, – но в другом порядке. Как я и говорил.

Очень осторожно я дернул за второй кубик. Затем за восьмой. За пятый. Седьмой. Первый. И четвертый.

С громким «клац» задвижка скользнула вниз, и дверь открылась.

– Ау! – позвал я.

Марко направил внутрь факел. За дверью оказалось помещение размером с гимнастический зал, причем совершенно пустое. Одни голые стены, куда ни посмотри.

– Пусто, – сказал он.

Эли сунула голову в проем.

– Хочешь сказать, в такой огромной комнате ничего нет?

Я забрал у Марко факел и сжал его в правой руке.

– Эй! Есть кто-нибудь?

Касс, Эли и Марко следовали за мной по пятам. Многократно повторяющееся эхо от наших шагов породило ощущение, что в зал зашла целая армия. Зато Песня гептакиклоса колокольным звоном гудела у меня в голове.

– Я сейчас оглохну, – пробормотал я. – Из-за этой Песни. Мы наверняка где-то рядом.

– Может, локулус под землей? – предположила Эли.

Марко для проверки затопал по полу, породив гулкое эхо.

– Забито намертво. Без инструментов не обойтись.

Вдруг с громким «вшших» слева направо что-то пронеслось.

– Ай! – вскрикнула Эли и упала на землю, держась за голову чуть повыше левого уха.

– Что случилось? – спросил я.

– Кажется, в меня стреляли, – отозвалась она.

Мы тут же присели рядом с ней.

– Но из чего? – удивился Касс.

– Дай-ка доктор Рамсей посмотрит, – Марко убрал ее руку. Вся ее ладонь была в крови, и он осторожно протер краешком своей туники ее ухо. – Тебе повезло, оно тебя лишь оцарапало.

– Но что меня оцарапало? – нетерпеливо спросила Эли. – Ай-яй-яй!

Я направил факел влево. Ничего и никого. Тогда я переместил руку вправо, в сторону, где затих свист. Голый пол и стена. Я начал медленно подниматься.

Вшших! Вшших! Вшших!

Мимо моего уха что-то пронеслось. Затем едва не задело плечо и подбородок.

– Пригнись! – завопил Касс.

Его крик упругим мячиком заскакал по комнате, а я практически растянулся на полу.

– Что происходит? – вскрикнула Эли.

Я посмотрел на стену, пытаясь обнаружить какую-нибудь дырочку или намек на соседнюю комнату, где бы мог скрываться палящий по нам.

Но ничего не увидел. Что бы в нас ни стреляло, оно было совершенно невидимо.

– Держитесь пола, – сказал я. – По нам начинают стрелять, только когда мы стоим.

– Д-джек, нужно уходить, – запнувшись, взмолился Касс.

– Ползком! – кивнул я.

Мы медленно двинулись назад, держась как можно ближе к земляному полу. Но Песня продолжала звенеть в моих ушах, указывая нужное направление.

«Прямо за спиной…»

– Ребят, нам нужно к задней стене, – не выдержал я.

– Ты сдурел? – сорвалась Эли. – Хочешь превратиться в решето?

– Может, у нас получится, если мы будем держаться пола? – предположил я, разворачиваясь в нужную сторону.

– Я тебя прикрою, – пообещал Марко.

Я поднял факел, и мы с Марко под полными ужаса взглядами Касса и Эли поползли, как черепахи, назад. Песня становилась все громче.

– Мы почти на месте, – сказал я Марко.

– Отметь место, и мы вернемся сюда с кирками и лопатами.

У меня засвербило в носу, и я чихнул. Затем чихнул Марко. Глаза защипало, начали наворачиваться слезы, и я вытер их рукавом.

Тогда же я услышал тихий непрекращающийся свист…

– Я… Я не могу дышать! – послышался крик Касса. Эли за ним зашлась в кашле.

Марко рухнул на пол, зажимая рукой рот.

– Газ… – простонал он.

Я успел заметить струйки дыма, хотя веки начали опухать. Газ направлялся к потолку.

– Держитесь пола! – крикнул я.

Сознание начало меня покидать. Навалился безудержный кашель. Зажав ладонью рот, я прижался к полу всем телом, пытаясь вдохнуть хоть что-то, напоминающее кислород.

«Сейчас!»

Собрав последние крохи сил, я дотянулся до Марко и поволок его назад. К двери. К воздуху.

Марко сильно оттолкнулся от земли, используя остатки энергии в своих ногах, и мы, столкнувшись, покатились единым спутанным клубком на Касса и Эли. Они оба хрипло кашляли, держась за шеи.

Оказавшись дальше всех от входа, я толкнул их троих к двери. Зрение затуманилось, я чувствовал, что вот-вот потеряю сознание. Снаружи пахнуло свежим ветерком, и я с жадностью вдохнул.