С. Гроув - Стеклянная карта

Его улыбка было померкла, словно задутая свечка, но потом засияла как прежде. София даже подумала, что ей это померещилось в неверном свете луны.

– А то! – воскликнул он. – Зря, что ли, меня прозвали Везунчиком!

Под утро зарядил дождь. Мазапан без конца останавливался проверить, хорошо ли держится тент.

– Уж ты прости, София, – повторял он. – Мне, понимаешь, дома влетит, если блюда размокнут.

– Да вы не беспокойтесь, – отвечала она, прячась под нешироким навесом передка.

Как пригодилась бы сейчас сменная одежда! Увы, она осталась в чемодане, а тот валялся теперь где-нибудь на железнодорожной станции в хранилище забытого багажа.

Каликста и Барр ехали бок о бок и о чем-то увлеченно беседовали, держа над собой широкие разноцветные зонтики. Тео тащился за фургоном, видимо избегая общества. Когда София смотрела на него, он старательно отворачивался, чтобы не встречаться с ней взглядом.

«Я точно так себя веду, когда хандра нападает», – подумала девочка.

Она ничего не могла понять. Вчера они с Тео болтали часов до четырех, а при расставании он был весел, как птичка…

По ее часам миновало шестнадцать, когда впереди на дороге что-то замаячило. Сперва казалось, что это группка таких же путников, как они сами, но по мере приближения она вырастала, превращаясь в сотенную толпу. Оказывается, фургон уже достиг окраин столицы. Сквозь сумерки в пелене дождя еле угадывались очертания городских стен.

– Всех въезжающих в ворота подвергают проверке, – со вздохом пояснил Мазапан. – Боюсь, мы на несколько часов тут застрянем. Я и забыл, что всего через три дня празднуется затмение! Вся округа, видно, съехалась полюбоваться. Случай, знаешь ли, редкий! Астрономы утверждают, что нас ждет первое полное лунное затмение со времени Великого Разделения.

София так устала за день, что даже не пустилась в расспросы. Далеко впереди в очереди колыхались паруса болдевелы. Каликста и Барр придержали коней, поравнявшись с фургоном. Подъехал и Тео.

– Посмотрю, длинная ли очередь! – сказал он и пришпорил лошадь, не дожидаясь ответа. Спустя мгновение он уже растворился в потемках.

– На что ему понадобилось очередь проверять? – беспокойно спросила София.

– Почем знать, – крякнул Мазапан. – Какая бы ни была, от этого она все равно не укоротится. Мы тут не меньше чем до девяти проторчим… – И с улыбкой поправился: – До двадцати, если по-вашему. Как здорово, что наши сутки короче на целых одиннадцать часов! Я бы с ума сошел – столько ждать!

София поняла, что он пытается развлечь ее.

– Все на самом деле не так, – слабо улыбнулась она, вглядываясь в мокрые сумерки.

Впереди стояла компания пеших торговцев. Они медленно продвигались вперед, сгорбившись под плащами. Фургон еле полз следом. София увидела вернувшегося Тео. Он подъехал с ее стороны, и она сразу заметила, какое напряженное у него стало лицо. Он был очень бледен, глаза блестели от волнения.

– Что такое? – спросила она и сразу подумала о налетчике с рынка. – Встретил кого-то в очереди?

Тео нагнулся к ней с седла:

– Я говорил, что благополучно доставлю тебя в Нохтланд, помнишь?

– Да, – начиная ощущать смутное беспокойство, сказала София.

– Короче, мы прибыли, – жестким голосом отрезал он. – Ты свое слово сдержала, я свое тоже… – Он нагнулся еще ниже, потянулся к ее лицу и грубовато, неуклюже поцеловал в щеку. – Пока, София.

Развернул коня и галопом унесся туда, откуда они приехали, – в сторону Веракруса.

– Тео!.. Ты куда?.. – София вскочила на ноги.

Она успела заметить, как он оглянулся через плечо… Потом исчез окончательно.

– Пусть едет, София, – сказал Мазапан и усадил ее обратно на козлы. – Прости, дитя, но так ты вовсе намокнешь. Возьми плащ, закутайся… – И шоколадник обнял ее за плечи. – Ускакал прочь! – крикнул он Каликсте и Барру, подъехавшим с расспросами. – Нет, не объяснил почему, просто умчался, и все!

– Вот, значит, как, – опустошенно проговорила София.

Город Нохтланд на много миль раскинулся по дну широкой долины. Под защитой высоких стен столица казалась не поселением, а островом. И не только потому, что ее в разных направлениях пересекали водные пути, но еще и оттого, что горожане редко высовывались наружу. Между Нохтландом и Веракрусом челноками сновали торговцы, ученые ехали на юг, в университеты Кселы, искатели приключений отправлялись на север, в дикие земли тихоокеанского побережья. Остальные жители в общей массе предпочитали оставаться в пределах стен, да еще и заявляли во всеуслышание: мол, в лабиринтах столичных улочек и на просторах зеленых садов точно найдется все, что душе угодно.

Город в самом деле был богатый. Валютами в нем служили какао, банкноты и серебряные монеты королевской чеканки. Кроме того, в Нохтланде жили представители многих наций, поскольку он на весь мир славился своей красотой; соответственно, сюда съехались люди из самых разных эпох да так здесь и остались. Ну и наконец, столица славилась щедростью. Особенно к тем, кто был отмечен Знаком лозы.

Казалось, этот знак присущ самому городу. Внешние стены были сплошь увиты ваточником, ипомеями, бугенвиллеей. Все это обильно цвело, и тогда стены казались живой пестрой змеей, свернувшейся в кольцо.

Будь ее воля, принцесса Юста Кануто, прозванная Зеленовласой, вообще изгнала бы из города столь презренную материю, как металл. К сожалению, без него город существовать просто не мог. Поэтому строго ограниченное пользование металлом все-таки дозволялось. Для этого требовались особые разрешения, о выдаче коих горожане ежедневно и хлопотали. Людям как-никак требовались разные винтики-шпунтики, ключики-замочки, гвозди, пряжки, крючки… Нохтландские поверенные знай себе богатели, проводя по инстанциям соответствующие прошения.

Естественно, королевской семьи ограничения не касались. Иные горестно жаловались, что им пришлось года два дожидаться разрешения пользоваться вышивальной иглой, сработанной из стальной проволоки, тогда как столичные стены замыкались воротами, целиком выкованными из железа! Створки их густо оплетала лоза, но суть от этого не менялась…

Путники были вынуждены всю ночь ждать под дождем. К тому времени, когда они очутились перед воротами Нохтланда, София крепко спала. Накануне она допоздна сидела без сна, невидящим взглядом уставившись в завесу дождя. В ушах у нее все звучали последние слова Тео, щека по-прежнему чувствовала прикосновение его губ… У нее застыло все тело, а следом словно окаменел и разум. В конце концов она заснула, привалившись к плечу доброго шоколадника.