Жаклин Уилсон - Опасная игра

Кэм только смеется и говорит, что такие книги терпеть не может. Она говорит, что ее не волнует писательская слава.

А меня волнует! Я хочу такую приемную маму, которой можно хвастаться. А Кэм разве похвастаешься? О ее книгах никто и не слышал никогда. И сама она не особенно красивая, не гламурная и совсем не секси. Не красится, а волосы стрижет так коротко, что их даже уложить невозможно, так и торчат дыбом. А одевается вообще ужасно: джинсы и футболки, и уж конечно не от какого-нибудь известного дизайнера.

И жилье у нее такое же невзрачное. Я-то мечтала жить в большом, роскошно обставленном доме, а у Кэм крохотная тесная квартирка. Даже ковра нормального нет, всего лишь несколько самодельных ковриков на полу. Кататься на них весело, но вид-то убогий! А видели бы вы ее диван… Кожа вся потрескалась, так что приходится ее прикрывать лоскутным одеялом и пухлыми подушками – Кэм их сама вышивала крестиком. Она и меня пробовала научить вышиванию, но у меня на это терпения не хватает, сразу начинаю злиться и бросаю.

У меня своя комната, но ее не сравнишь с моей комнатой в детском доме. По размеру – просто чуланчик. А Кэм такая вредная! Говорила, что свою комнату я могу обставить как захочу. У меня было столько идей! Я хотела громадную кровать с белым атласным покрывалом, и туалетный столик с лампочками вокруг зеркала, как у кинозвезд, и белый ковер, пушистый, как кошачий мех, и собственный компьютер, чтобы печатать мои истории, и стереосистему, и большущий белый телевизор, и видеомагнитофон, и трапецию, на которой можно разучивать цирковые трюки, и отдельную ванную, чтобы целыми днями плескаться в джакузи.

Кэм все это восприняла как шутку! А когда заметила, что я не смеюсь, сказала:

– Ну послушай, Трейс, разве все это влезет в твою комнату?

Ага, точно. А почему я должна жить в чулане? Я что, коробка с каким-нибудь старьем? Почему нельзя поменяться комнатами? У Кэм все равно вещей почти нет, только книжки и узенькая кровать. Она в чуланчике отлично поместится!

Я ее уговаривала как могла. Ныла и клянчила, а она уперлась – и ни в какую. Так меня и запихнула в крошечную комнатенку. Считается, это благо великое, что мне позволили самой решить, в какой цвет покрасить стены, и выбрать новые занавески да покрывало на кровать. Я выбрала черное – под настроение.

Думала, Кэм и тут отмахнется, а она сделала как я сказала. Черные стены, черный потолок… Она предложила все это украсить серебряными светящимися звездами. Вообще-то, идея хорошая, а то я темноту не очень люблю. Не боюсь, конечно. Я ничего не боюсь! Просто приятно – смотришь вверх, а там звезды поблескивают.

Кэм разыскала где-то черное постельное белье с серебряными звездами и занавески такие же сделала. Шить она не умеет, нижний край подогнула криво, но по крайней мере старалась. Кэм называет мою комнату «пещерой летучих мышей». И даже купила несколько игрушечных бархатных черных летучих мышей – подвесила к потолку. Вообще-то они довольно милые. А питон лежит на полу у двери – сквозняк из щели заслоняет, а заодно охраняет комнату, чтобы никто посторонний не совался.

Например, Джейн и Лиз. Терпеть их не могу! Это подруги Кэм. Постоянно приходят и во все суют свой нос. Поначалу они мне вроде понравились. Джейн большая (видели бы вы, какая у нее толстая попа!), а Лиз маленькая и шустрая. Джейн однажды взяла меня с собой в бассейн. Джейн в купальнике – жуткое зрелище, а вообще-то было весело. Можно съезжать с горки прямо в воду, а еще специальная установка делает волны, а Джейн катала меня на плечах и не обижалась, когда я играла в то, что она кит. Даже фонтанчик изо рта пускала ради меня. А потом она как-то зашла к нам, когда мы с Кэм немножко поругались… Точнее, ругались по-страшному, я орала разные гадости, а потом обиделась и ушла к себе в пещеру и оттуда слышала, как Джейн говорила, что зря Кэм терпит мои капризы и что она, мол, понимает, у меня было трудное детство, но это не дает мне права быть такой кошмарной занозой в заднице. В ее-то громадной заднице занозу и не заметишь!

Я думала, хотя бы Лиз ничего себе. Сначала я ее побаивалась, потому что она учительница, но Лиз совсем не такая, как наша Р. М. Она знает кучу неприличных анекдотов и вообще веселая. Она мне свои ролики дала покататься, так здорово было! Я носилась с дикой скоростью и не упала ни разу, но потом я стала клянчить, чтобы Кэм купила мне собственные роликовые коньки, раз у меня так хорошо получается, и тогда Лиз слегка рассердилась и сказала мне, что Кэм деньги не печатает.

А жаль!

Потом Лиз целую речь задвинула о том, что любовь не измеряется деньгами и так далее. Прямо как будто в миссис Рвоту Мешкли превратилась у меня на глазах!

Я все равно ее немножко уважала, но однажды вечером я лежала в кровати у себя в пещере, а Кэм, наверное, плакала в гостиной, потому что мы с ней опять из-за чего-то поссорились… Не помню уже из-за чего. Ну, вообще-то помню. Так получилось, что я у нее взяла взаймы десять фунтов из кошелька – я же не украла! И вообще, если она моя приемная мама, должна давать мне карманные деньги, а она такая жадина – дает какие-то гроши. И взяла-то я всего лишь несчастную десятку, могла бы и двадцать спереть. И нечего разбрасывать сумочку где попало, если ей так денег жалко. Совсем жизни не знает эта Кэм, у нас в детдоме пяти минут бы не продержалась.

В общем, тут как раз пришла Лиз. Я тихонечко подползла к двери, как питон, – хотела послушать, о чем они говорят. Вдруг обо мне? И точно.

Лиз пристала, как клещ, – что на этот раз случилось? Кэм сперва крепилась, а потом все выболтала: оказывается, маленькая Трейси деньги ворует. И еще кое о чем порассказала. Ну да, взяла я у нее шариковую ручку на время… У Кэм их полно! И еще дурацкий медальон, который ей мама подарила. Я не хотела его ломать, просто попробовала выяснить, как он открывается.

Вообще-то ябедничать нехорошо! А Лиз еще и поощряла ее – якобы нельзя держать все в себе, иногда нужно выговориться и поплакать. Вдобавок всяких глупостей наплела, будто я ворую, потому что мне не хватает внимания. Сразу видно, что учительница. Учителя и соцработники вечно всякую бредятину вещают. А мне просто деньги понадобились, и ручка тоже, и… Ну да, и медальон понадобился. Я хотела туда наклеить мамину фотографию. Моей родной мамы. На фото она такая шикарная, настоящая кинозвезда, и улыбается так! А знаете, кому она улыбается? Крошечной малышке у себя на руках, которая тянет прядку ее чудесных белокурых волос. Эта малышка – я!