Рейф Ларсен - Невероятное путешествие мистера Спивета

Проведя инвентаризацию, я задумался, каким образом анонимный курьер, доставивший завтрак, узнал о моем почти философском пристрастии именно к медовым «чириос» с орешками, но, признаться, я не стал ломать голову слишком долго. Миска с хрустиками всегда взывает к вам с неодолимой силой. Я сдобрил их молоком и с головой погрузился в упоительный мир маленьких хрустящих колечек. Покончив с ними, я исполнил любимую часть ритуала: выпил оставшееся молоко, пропитанное сладким медовым привкусом – как будто волшебная корова надоила мне в миску волшебного молока.

Потом я прислонился к спинке кровати и стал дорисовывать утренний комикс – мне это всегда поднимало настроение. {179}

Посреди этого занятия я вдруг вспомнил события вчерашнего вечера, но представить себя, обращающегося с речью к целому залу с сотнями расфранченных гостей, не смог – сама идея казалась совершенно немыслимой и чужеродной. А может, это все – галлюцинация, порожденная обезболивающими таблетками? Может, мое подсознание само все выдумало: и Бориса, и одноглазую даму, и официантов в белых перчатках.

На полу валялся мой смокинг, а в нем мятая рубашка. Я смущенно поднял их и попытался прикрыть пятна крови на груди, сложив рукава смокинга через грудь к плечам. Вид получился, как будто человек-невидимка в смокинге сам себя обнимает.

Отступив на шаг, я любовался самообъятием человека-невидимки, когда в дверь кто-то постучал.

– Входите, пожалуйста, – крикнул я.

В двери показался молодой человек с удивительно пытливыми усиками. Он тащил несколько коробок. {180}

– Привет, мистер Спивет, – поздоровался он. – Вот ваши принадлежности.

– Ой, – сказал я. – Но откуда вы знаете… что мне нужно? Я ведь еще ничего не писал.

Мне вовсе не хотелось показаться высокомерным, но я отношусь к своим чертежным принадлежностям очень придирчиво. И хоть я был благодарен новым знакомым за старания, но вряд ли они могли отгадать, какие именно марки карандашей и секстантов я предпочитаю.

– О, у нас имелись кое-какие догадки. Серии «Жилло‑300», верно? Теодолит от «Бергера»? Мы уже видели вас за работой.

У меня отвисла челюсть.

– Постойте-ка! Это вы принесли мне медовые «чириос» с орешками?

– Что-что?

– Эээ… ничего. – Тут я вдруг вспомнил, что в кармане у меня всего два доллара и семьдесят восемь центов. – Знаете, не уверен, что смогу прямо сейчас за все заплатить.

– Смеетесь? По счетам платит Смити – по крайней мере, на это они годятся, – сообщил он.

– Правда? – поразился я. – Ух ты! И все забесплатно!

– Лучшая штука в жизни. Если вам нужно еще что-нибудь, просто напишите вот тут, на бланке заказа, и мы все доставим.

– А конфеты? – спросил я, испытывая границы своих возможностей.

– Можем и конфеты, – кивнул он и, составив коробки стопкой на столе, занес в комнату несколько больших папок. – Ваши работы, прямиком с запада.

– С запада?

– Ну да. Доктор Йорн переслал их через водораздел.

– Вы знаете доктора Йорна? – поразился я.

Молодой человек с усиками улыбнулся.

Я начал просматривать одну из папок. В ней содержались мои самые последние работы. Я думал, их еще никто не видел, кроме меня. Там было начало моей великой монтанской серии: наложение на старые миграционные тропы бизоньих стад современной системы автомагистралей; рельеф возвышенностей и плодородных почв; экспериментальная раскладная таблица, демонстрирующая постепенное превращение расположенных вдоль железной дороги маленьких ферм и ранчо в исполина сельскохозяйственной промышленности.

Мои карты. Мой дом. Я коснулся калечного наложения, провел пальцем по тонким карандашным линиям, тронул место, где мне пришлось стирать неточную линию. Вспомнил, как поскрипывал мой чертежный стул, когда я наклонялся вперед. Ох, оказаться бы дома! Я ощутил запах варящегося в кофеварке внизу отцовского кофе, богатый аромат зерен с легкой примесью формальдегидных паров из кабинета доктора Клэр.

– С тобой все в порядке?

Подняв взгляд, я обнаружил, что молодой человек пристально смотрит на меня.

– Да, – смущенно пробормотал я, торопливо вытирая щеки и складывая работы обратно в папку. – Отлично. Все выглядит хорошо и отлично.

– Да уж, – заметил он. – Не хотел бы я тебя видеть, когда доставят все твои блокноты.

– Мои блокноты?

– Именно, – подтвердил он. – Йорн устроил, чтобы все переправили сюда. Включая книжные полки и прочее.

– Что-что? – поразился я. – Всю мою комнату?

– Я видел фотографии твоей комнаты. Клевая. Прям натуральный штаб. Но будь осторожен – а то глазом моргнуть не успеешь, они уже захотят устроить из твоей комнаты выставку. Я б на твоем месте послал их куда подальше. У них лапы загребущие – тянут ко всему, где хоть какой-то драйв. Видать, где-то по дороге забыли, что наука – это новаторство и опасности, а не заигрывания с публикой.

Я молчал, пытаясь представить себе, как доктор Йорн опустошает мою комнату неведомо для родителей. Уж конечно, они бы заметили! Уж верно, по крайней мере, Грейси показала им записку из банки с печеньем!

– Да, тебе тут парочка писем, – сообщил молодой человек.

Он протянул мне два конверта обычного размера и третий – побольше, из оберточной бумаги. На первом стоял адрес:

М-ру Т. В. Спивету

Смитсоновский институт

Каретный сарай

Вашингтон, Колумбия, 20013

Я узнал почерк доктора Йорна. И заметил еще, что штемпель на письме датирован двадцать восьмым августа – тем самым днем, когда я покинул Монтану. Я уже собирался разорвать конверт, когда молодой человек протянул мне серебряный вскрыватель для писем.

– Спасибо, – поблагодарил я. Мне еще не приходилось пользоваться такими приспособлениями – почему-то это придавало акту открытия письма официальность. {181}

Дорогой Т. В.!

Знаю, что все происшедшее стало для тебя настоящим шоком. Я как раз собирался рассказать тебе, что отправил твои работы в комитет по присуждению премии Бэйрда – но не хотелось давать тебе напрасных надежд. Обычно проходит несколько лет, прежде чем комитет хотя бы рассматривает твою заявку. Но так уж оно вышло, и они связались со мной сразу после звонка тебе, а когда я вам перезвонил, тебя уже не было!

Ты хоть представляешь, как перепугал твоих родителей! Я имел довольно долгую беседу с твоей матерью. Она сильно волновалась, да и я тоже, потому что тогда нам еще не сообщили из Смитсоновского института, что ты добрался. Скажи, ты и вправду проехал через всю страну на поезде? Что за опасная затея! Почему ты не обратился ко мне? Мы бы организовали твою поездку. Разумеется, я чувствую себя ответственным за все, что произошло. А твоя мама со мной больше и разговаривать не будет. Я вынужден был рассказать ей про нашу совместную работу, и теперь она, что вполне понятно, чувствует себя преданной – а может статься, ревнует или рвется защитить тебя – иногда мне бывает очень трудно понять Клэр. Хотелось бы мне, чтобы она все же осознала, какая замечательная возможность тебе представилась…