Робин ЛаФевер - Теодосия и Сердце Египта

Но вскоре в моей голове роем закружились мысли, и постепенно шаги мои замедлились и стали легче. Мама знакома с Браггеншноттом. Она говорила, что он даже помог ей вывезти Сердце Египта из страны.

И что это доказывает? Только то, что немец хотел, чтобы британская подданная привезла про́клятый артефакт к себе на родину, и больше ничего.

А как мама заволновалась, когда я показала ей человека, следившего за нами на вокзале! Хотя, как все взрослые, не придала значения моим словам – ну, это тоже не новость. Но достаточно вспомнить, каким было ее лицо, когда она обнаружила пропажу Сердца Египта, и можно отмести прочь все сомнения.

Но с другой стороны, мама всегда была хорошей актрисой. Именно это помогает ей так ловко крутить моим папой… Тут я с ужасом поняла, что Вигмер сумел-таки забраться мне в душу. Даже я – я! – начинала подозревать собственную мать!

Вернувшись в музей, я первым делом отправилась на поиски Фагенбуша. Настала пора поговорить с ним начистоту. Я прошла прямиком во временное хранилище, не сомневаясь, что он крутится возле недавно поступивших артефактов.

Найджел и Стилтон бросили свою работу и уставились на меня.

– Что-то случилось, Теодосия? – после неловкой паузы спросил Найджел.

Я откинула волосы и постаралась принять непринужденный вид.

– Просто ищу Фагенбуша. Вы не видели его?

– Он был з-здесь буквально м-минуту назад, – ответил Стилтон, постоянно моргая левым глазом. – Думаю, он спустился в библиотеку.

– Благодарю вас. Я поищу его там.

Прежде, чем кто-нибудь из них успел сказать еще хоть слово, я повернулась и поспешила вверх по лестнице.

И наткнулась на Фагенбуша.

Этот скользкий тип шпионил на верхней площадке! Он вышел из тени, когда я поднялась на последнюю ступеньку, и напугал меня так, что я едва не споткнулась. Честно говоря, если бы он не протянул руку и не схватил меня за плечо, я, наверное, загремела бы вниз.

– Что ты с этим сделала? – спросил он, наклоняясь вперед и обдав меня вонью маринованного лука, от которой мои ноздри задрожали так, словно собирались сбежать с моего лица.

Я вывернула плечо, освобождаясь от руки Фагенбуша.

– С чем?

Я, вообще-то, сама собиралась расспросить Фагенбуша, а не отвечать на его вопросы.

– Что ты сделала со статуэткой Бастет?

– Что вы имеете в виду?

– То, что ты испортила ее. Ты сделала что-то, после чего она стала… не такая, как прежде.

Итак, он знал о наложенном на статуэтку проклятии! И планировал использовать его в своих коварных целях. Да, у нас в музее имелся тайный агент, и этим агентом не была моя мама!

Лучшая защита – это нападение, как говорит мой папа, собираясь на заседание Совета директоров музеев.

– А что вы сделали с Сердцем Египта? – спросила я.

На противном лице Фагенбуша отразилось удивление.

– О чем ты толкуешь?

Я внезапно сообразила, что не знаю, говорили мама и папа своим помощникам о том, что Сердце Египта пропало, или нет. Может быть, родители до сих пор хранят это в тайне. Что ж, нужно блефовать.

– Вы прекрасно знаете, что я имею в виду.

Он придвинул свое лицо почти вплотную к моему и спросил:

– И что же, по-твоему, я с ним сделал?

Мы стояли с Фагенбушем нос к носу, оба сжав кулаки и оба не желая отступить ни на шаг.

Тут с лестницы раздался голос, заставивший нас с Фагенбушем подпрыгнуть на месте от неожиданности.

– Эй, вы двое! Что там у вас происходит?

Это был Найджел. Он поднимался по ступеням и смотрел на нас, как на сбежавших из зоопарка зверей.

Фагенбуш скользнул глазами по Найджелу, затем снова перевел взгляд на меня.

– Мы с Теодосией обсуждаем некоторые последние артефакты, вот и все, – сказал Фагенбуш.

– В самом деле? А почему тогда вы стоите так, словно готовы наброситься друг на друга с кулаками? – спросил Найджел.

Фагенбуш моргнул, затем начал что-то неразборчиво бормотать.

О боже! Сейчас он нас обоих утопит!

– Мы просто разошлись во мнениях относительно происхождения некоторых артефактов, – пояснила я.

Фагенбуш мотнул головой и посмотрел на меня.

– Вы спорили о том, где именно были сделаны артефакты? – скептически переспросил Найджел, глядя при этом не на меня, а на Фагенбуша. – Я полагаю, музей платит вам деньги не за то, чтобы вы устраивали научные споры с маленькими девочками, Клайв. А теперь ступайте.

Фагенбуш что-то пробурчал себе под нос и быстро удалился. А я чувствовала себя на коне. Теперь я знаю, кто у нас в музее предатель, и не позволю ему впредь продолжать его грязное дело.

Не успел Найджел вернуться по лестнице вниз (на прощание он взглянул на меня и поднял бровь), как возле меня нарисовался Генри.

– Ты отдала его им? – спросил он. – И что они сказали?

Я схватила Генри за руку и быстро отвела в темный уголок фойе.

– Эй! – произнес он. – Полегче! Мне больно!

– Прости, но ты слишком громко разговариваешь. Накличешь беду на нас обоих.

Я юлила. Что я могу рассказать ему? Что Вигмер приказал мне вернуть на изначальное место Сердце Египта? Но тогда Генри начнет ныть, стонать и проситься с нами в Каир, что почти наверняка сведет к нулю наши шансы.

– Да, я отдала его им, – сказала я, наконец. Ведь это не ложь, правда? Или почти не ложь.

Лицо Генри загорелось.

– Это произвело на него впечатление? – жадно спросил он. – Он поздравил нас? Ты рассказала о том, какую роль я сыграл в этом деле?

Он смотрел на меня с такой надеждой, а мое сердце разрывалось оттого, что ничего приятного Вигмер мне так и не сказал.

– Да! Он был поражен. Я рассказала ему о том, какую роль сыграли вы оба – и ты, и Уилл, и он заявил, что вы настоящие гении.

Генри скрестил на груди руки и важно произнес, покачиваясь вперед-назад на своих каблуках:

– Я так и думал.

Успокоив и ублажив Генри, я поспешила к себе в чулан – нужно было придумать план по скорейшему возвращению мамы в Египет. Причем вместе со мной. Да, нелегкая это будет задачка. А если о моем жульничестве прознает Генри, он больше никогда мне не поверит.

Я выше подняла подбородок. Все в порядке, успокойся. Он только-только начал доверять мне. Если перестанет – что ж, наши с ним отношения просто станут прежними, вот и все. Но успокоиться я так и не смогла и чувствовала себя просто ужасно…

В тот вечер за ужином я внимательно присматривалась к маме, пытаясь почувствовать, оказала на нее влияние энергия черной магии или нет. Эта задача была особенно сложной потому, что мамы долго не было с нами, и за это время она, разумеется, изменилась, непонятно только – сама по себе или под влиянием темных сил.

– Теодосия! Почему ты так пристально смотришь на маму? – резко спросил папа.