Жаклин Уилсон - Девчонки и любовь

Я так увлеклась, что очнулась, только когда над страницей нависла чья-то голова. Я тут же прикрыла блокнот руками.

– Покажи, – попросил Дэн.

– Не покажу.

– Жадина. Ну покажи, пожалуйста. Сегодня ведь последний день каникул.

– Слава богу.

– Как это?

– Надоела уже эта сырость.

– Ты шутишь? Здесь же классно. Да и кому охота возвращаться домой? Тем более в понедельник в школу. Бе-е-е, гадость. Чего там делать, в этом девятом классе.

– Ты же не в девятом, – поправила я. На днях выяснилось, что Дэну всего двенадцать. Такого и подростком-то не назовешь.

– В девятом.

– Не ври. Ты пойдешь в восьмой, вместе с другими маленькими мальчиками.

– Да нет же, я иду в девятый, честно. – Дэн, похоже, смутился. – Просто я перескочил через класс.

– Ты что, шибко умный?

– Угадала.

– Так и знала, что ты зубрила.

– Ты должна радоваться, что встречаешься с таким суперинтеллектуалом, как я, – улыбнулся Дэн.

– Я с тобой не встречаюсь, придурок.

– А могла бы.

– Что?

– Ты мне нравишься, Элли, – сказал он со всей серьезностью. – Будешь моей девушкой?

– Да ни за что на свете! Ты же еще ребенок!

– То есть молодой ухажер тебе не нужен?

– Нет уж, увольте.

– Может, мы хотя бы будем видеться время от времени?

– С ума сошел, Дэн? Ты живешь в Манчестере, а я в Лондоне, – усек?

– Тогда, может, будем переписываться?

Он продолжал занудствовать в том же духе, и в конце концов мне пришлось нацарапать ему свой почтовый адрес на листке, вырванном из блокнота. Зная Дэна, могу предположить, что он его тут же потерял. Не то чтобы я его так уж хорошо знаю… Но даже если листок с адресом все еще при нем, он не соберется мне написать. А если и напишет, то я вряд ли отвечу. Какой смысл? Он всего лишь приставучий молокосос. В малых дозах терпеть его еще можно. Но на бойфренда он явно не тянет.

Вот если бы он был лет на пять постарше! И поменьше бы занудствовал. Ну почему, почему он не тот светловолосый кареглазый красавчик?!

Интересно, увижу ли я завтра снова этого блондина? Полностью погрузившись в мечты о таинственном незнакомце, я замедляю шаг. Случайно ловлю свое отражение в витрине магазина. Я выгляжу как слабоумная. Глаза горят нездоровым блеском, челюсть отвисла. Затем мой взгляд падает на часы в глубине магазина, и на них ровно девять. Ровно девять! Не может быть! Но это так.

Ровно девять, номер девять, мой первый день в девятом классе. Я вляпалась в неприятности, еще даже не начав учебный год.

1 Американский детский писатель .

1 Британский актер.

2 Британская теле– и радиоведущая.

3 Британский аниматор.

Так странно идти по коридору в кабинет миссис Хендерсон. В этом году миссис Хоккейная Клюшка Хендерсон будет нашим классным руководителем. Она ведет у нас в школе физкультуру. И вечно ко мне придирается аж с седьмого класса:

– Догоняй, Элеонора!

– Снова мимо, Элеонора!

– Шевели ногами, деточка, а то уснешь!

Одно время перед началом каждого урока физкультуры я придумывала разные отговорки, лишь бы не заниматься – то притворялась, что у меня голова болит, то жаловалась на болезненные месячные, – но она быстро меня раскусила и заставила бегать шесть кругов по залу за вранье, и каждый раз, когда я замедляла темп, дула что есть мочи в свой противный свисток.

Терпеть не могу миссис Хендерсон. И физру тоже. Магда иногда прогуливает ее вместе со мной, притворяясь, что плохо себя чувствует. У нее есть свои причины недолюбливать физкультуру. Она боится растрепать прическу и сломать ноготь о мяч. Но уж если затащить ее на урок, то она будет носиться по залу быстрее ветра, с легкостью забьет шесть раз подряд в нетболе и проведет хоккейный мяч в ворота с противоположного конца поля.

Зато Надин столь же безнадежна в плане спорта, как и я. Она худышка, но при беге умудряется резко выбрасывать руки и ноги в разные стороны и свешивать набок голову так, что становится похожей на сломанную марионетку.

Как же мне не терпится поскорее встретиться с Магдой и Надин! Я не виделась с ними несколько недель, потому что мы только вчера вернулись из этого дурацкого промозглого Уэльса. Но чем дальше я продвигаюсь по свежевымытому коридору к кабинету, тем медленнее становятся мои шаги. И вообще, что это за ужасные коричневые школьные туфли – какие-то старомодные бабушкины чоботы! Ну почему в других школах девчонки могут носить что угодно – хоть шпильки, хоть кроссовки, хоть «мартенсы»… А какие туфли я недавно видела в «Шеллис»! На высоком каблуке, а сами такого бронзового цвета с отливом. Бронзовый – почти что как коричневый. Коричневатый. Я долго упрашивала Анну купить мне их для школы, но она так и не согласилась. Это нечестно. Сама-то она носит плоские лодочки только потому, что ростом на дюйм выше моего отца и сильно из-за этого комплексует.

– Элеонора Аллард?

О боже, это мисс Трампер, завуч. Еще хуже, чем миссис Хендерсон. Уроки еще не успели начаться, а она уже вышла на тропу войны. Вот въедливая старушенция. И чего ей неймется?

– Что вы делаете в коридоре во время занятий, Элеонора?

– Ничего, мисс Трампер.

– Это я и так вижу. Кто ваш классный руководитель в этом году?

– Миссис Хендерсон, – говорю я и киваю в сторону двери напротив.

– Тогда почему вы стоите и не заходите? Вы же не хотите сказать, что вас выгнали из класса за плохое поведение на первом же уроке?

– Нет, что вы, я туда даже не входила.

– Тогда войдите сейчас, Элеонора. Немедленно!

Я хватаюсь за ручку двери. Слышу, как миссис Хендерсон вовсю распинается, подробно инструктируя учеников насчет соблюдения всей тысячи правил, предписанных для девятого класса «Нептуна». Ах да, забыла сказать, что в нашей школе все четыре параллели каждого года обучения названы в честь планет: Венера, Марс, Меркурий и Нептун. Почему, интересно, Уран не выбрали? Мы в классе «Нептун», и поэтому на наших значках изображен маленький трезубец. Ерунда какая-то. Никому из нас не нравится быть в классе «Нептун». Магде больше по душе Венера, а Надин хочет быть в классе «Марс», потому что она любит одноименные шоколадные батончики, а я бы с радостью поучилась в «Меркурии», потому что питаю слабость к безвременно покинувшему нас Фредди [7]…

– Элеонора! – шипит на меня мисс Трампер, замершая посреди коридора. – Вы что, впали в ступор?