Тони Эбботт - Запретный камень

Ведь нормальные парни не вытягиваются в струнку перед кем попало.

Но Бекка Мур вовсе не была кем попало. Она была… интересной. Дальше этой формулировки его мозг ему идти не позволял.

Интересная…

Родилась Бекка в Массачусетсе, а в Остин переехала в десять лет. Высокого роста, красивая. Каштановые, почти черные, длинные волосы убраны в высокий хвост. Вейд побаивался Бекки – она была жутко умная, хотя никогда этого не показывала и, как и он сам, все больше молчала – что было тоже круто. Она брела к машине в выцветшей красной футболке с эмблемой книжного фестиваля для подростков «Остин-2012», голубых джинсовых легинсах и мышиного цвета балетках, позволявшим ей ступать совершенно бесшумно.

Интересная…

Доктор Каплан выскочил из машины и обнял обеих девчонок.

– Ну что ж, рады вас видеть! Добро пожаловать!

Даррел просто давился от смеха, глядя, как Вейд выбирается из машины и на полусогнутых ковыляет к крыльцу.

Едва они зашли в дом, как Лили выскочила вперед и направила на них мобилку.

– Улыбочку! – Она снова щелкнула девайсом. – Шикарный кадр! Вейд закрыл глаза, а Даррел… ну, он всегда Даррел.

Вбежав в гостиную, Лили плюхнулась в кресло, вытащила из сумки планшет и застучала пальцами по экрану. На секунду отвлеклась:

– Обо всех своих путешествиях я рассказываю в блоге. Вы же в курсе, да?

Конечно, они были не в курсе. Если бы Вейд знал, что угодит сегодня в Интернет, то хоть причесался бы с утра. Или даже вымыл голову.

Продолжая печатать, Лили ехидно ухмылялась.

– Каникулы… День первый. Великое разочарование. Мне предстоит провести целую неделю со своими двоюродными братьями Вейдом и Даррелом. С трудом заставляю себя печатать эти слова…

– Ха! – нахмурился Даррел. – И еще раз ха!

Вейд оторвал взгляд от Бекки, молча сидевшей рядом с его сестрицей, и заметил, что отец рассеянно шагает кругами по комнате. Можно было не сомневаться – в его голове гвоздем сидело шифрованное письмо дяди Генри. Ну еще бы! Шифровка. Зачем шифруют письма? Ясное дело, чтобы сохранить что-нибудь в секрете. От кого же дядя Генри с отцом хотят хранить свои тайны?

Когда Лили с Даррелом закончили обмен колкостями, Вейд наконец спросил:

– Пап, так что насчет письма?

– Мне нужна твоя звездная карта, – ответил отец, который, похоже, тоже ждал, когда все угомонятся. – Карта, которую тебе подарил дядя Генри на семилетие.

– Зачем? – удивился Вейд.

– Увидишь.

В тиши своей комнаты Вейд подошел к столу. Достал, как и прошлой ночью, из ящика папку, раскрыл ее. Теперь его карта – такая редкая и бесценная – окажется в центре всеобщего внимания. Но зачем эта карта отцу? Озадаченный этим, он принес ее в гостиную, где все уже сидели вокруг стола.

Отец выдвинул для него стул.

– Разверни карту, сынок.

Вейд расстегнул молнию на папке и извлек сложенный вчетверо лист пергамента. И увидел то, чего не было видно в темноте прошлой ночи – полустертую карандашную надпись на обороте: «Happy Birth-day, Wade» – «С днем рождения, Вейд». Он бережно развернул карту на столе.

Бекка подалась вперед. В ее глазах сверкнул интерес:

– Ого! Какая она клевая, Вейд…

– Спасибо, – тихо ответил он.

Размерами карта была с небольшой плакат. На ней стояла дата – «1515», и все надписи с рисунками сделаны от руки. Серебряной краской на фоне темно-синего неба художник изобразил сорок восемь созвездий, описанных древнегреческим астрономом Птолемеем, – Чашу, Лиру, Орион, Кассиопею и все остальные. По краям карты бежали буквы, слагавшиеся в английский алфавит. Вейда всегда озадачивало, почему некоторые буквы в нем отсутствуют, но этого не знал даже папа.

– Итак, – заговорил доктор Каплан, глубоко вздохнув. – У нас есть письмо… – Он достал из нагрудного кармана сложенную распечатку и бережно пробежал пальцами по буквам на карте. – Дядя Генри знал, что тебе понравится его подарок.

– Я ее обожаю, – сказал Вейд почти с трепетом. – Благодаря этой карте я просто втюрился в астрономию!

– Знаю. Ты, возможно, забыл, но я уже рассказывал, что видел карту еще до того, как она попала к тебе. Генрих показал ее мне, когда я был студентом, за несколько лет до твоего рождения. У себя в квартирке. Маленькой такой – он там до сих пор живет.

– А потом вы с ним виделись?

– Один раз. Вначале мы писали друг другу письма, затем регулярно общались по электронке. Генрих увлекался древностями. Однажды вечером мы с друзьями пришли к нему впятером, и он показал нам пять абсолютно одинаковых рукотворных копий карты шестнадцатого века. Вот этой карты. Прямо у нас на глазах Генрих обмакнул перо в золотые чернила – и по кромке каждой карты вывел буквы алфавита.

– Но алфавит же неправильный, – вставила Лили. – В нем только двадцать букв…

Девочка уже набирала буквы на своем планшете, а Даррел выписывал на страницу в желтом блокноте:

C D F G H I J K M O P Q V W X Y Z

Доктор Каплан надел очки для чтения.

– Это мы тоже заметили. Алфавиты на копиях отличались. На каждой карте были пропущены разные буквы. Пять копий – пять алфавитов. Генрих объяснил нам, что каждый из неполных алфавитов составляет часть кодировки – шифра его собственного изобретения, который в один прекрасный день может нам понадобиться. Но прежде чем это случится, он пришлет каждому из нас по одной из копий карты. И спрятал их. Мы тогда ничего не поняли. Вот как все было… В следующий раз я увидел саму карту только на твое семилетие, Вейд. Генри подарил ее тебе. Но про шифр ничего не сказал. И я решил, что все это больше не имеет значения.

Даррел медленно покачал головой:

– А на самом деле – имеет. И лишь говорит о том, что я прав. Дядя Генри был шпионом. Притворялся профессором, а на самом деле служил секретным агентом.

Доктор Каплан улыбнулся:

– Я так не думаю. Теперь он на пенсии, но в свое время он слыл одним из самых выдающихся физиков современности. Показав нам карту в первый раз, он заставил нас поклясться, что мы сохраним ее тайну. Нашу пятерку студентов он называл Asterias – «морская звезда» на латыни. Генрих говорил, что мы – пять лучей морской звезды, а он – ее голова. Тогда его слова казались нам странными. Такая, знаете ли, профессорская причуда. Но мы учились на последнем курсе, готовились разъехаться кто куда, поэтому не возражали. С тех пор прошло двадцать лет. Я потерял связь почти со всеми, и воспользоваться шифром профессор меня так и не попросил… До сегодняшнего дня.

Вейд глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Это не помогло. Сотни вопросов сталкивались друг с дружкой в его голове.