Астрид Линдгрен - Пеппи Длинныйчулок (сборник)

Дамы уже были одеты и прощались с фру Сёттергрен. Пеппи тоже подошла к ней и прошептала:

– Простите, что я не умею себя вести. Прощайте.

Затем Пеппи надела свою огромную шляпу и выбежала вслед за дамами. У калитки их пути разошлись. Пеппи свернула налево, к своей вилле, а дамы – направо. Но не прошло и нескольких минут, как они услышали за спиной чьё-то прерывистое дыхание. Обернувшись, они увидели, что их догоняет Пеппи.

– Знаете, бабушка очень грустила, когда Малин ушла от неё. Представьте себе, однажды во вторник после того, как Малин разбила больше дюжины чайных чашек, она вдруг собрала свои вещи, села на пароход и куда-то уплыла, так что бабушке пришлось самой добивать посуду, а она, бедняжка, была к этому непривычна и поранила себе руки. Так бабушка больше никогда и не увидела Малин. А она была отличной девчонкой, говорила бабушка.

Выпалив всё это, Пеппи повернулась и побежала назад, а дамы продолжали свой путь. Но, когда они прошли всю улицу, до них вдруг долетел крик Пеппи:

– А ещё-ё Ма-ли-н ни-ко-г-да-а не подметала под кро-ва-тя-ми-и!

Однажды в воскресенье после обеда Пеппи сидела дома, раздумывая, чем бы ей заняться. Томми и Аннику она не ждала – её друзья ушли со своими родителями в гости.

День прошёл незаметно в приятных занятиях. Пеппи встала рано и подала Господину Нильсону завтрак в постель: фруктовый сок и булочку. Обезьянка выглядела так трогательно, когда она сидела в светло-голубой ночной рубашке на кровати, держа обеими руками стакан. Затем Пеппи скребницей почистила лошадь и задала ей корм, попутно рассказав длинную историю про свои странствования по морям. После этого Пеппи отправилась к себе в комнату и нарисовала прямо на обоях большую картину, изображающую толстую даму в чёрной шляпе и красном платье. В одной руке эта дама держала жёлтый цветок, а в другой – дохлую крысу. Этой картиной Пеппи осталась очень довольна – по её мнению, она украшала комнату. Покончив с художеством, она уселась возле комода и принялась перебирать свои сокровища: птичьи яйца и ракушки, которые вместе с папой собирала в разных далёких странах или покупала в маленьких заморских лавчонках. Когда Пеппи надоело рыться в ящиках, она попыталась обучить Господина Нильсона танцевать твист. Но он наотрез отказался. Она вздумала было поучить танцевать лошадь, но вместо этого поползла на четвереньках в чулан и накрылась там ящиком – это называлось играть в сардины, но игра не клеилась, потому что не было Томми и Анники, которые обычно изображали других сардин.

Но вот начало смеркаться. Девочка прижалась носом, похожим на картофелину, к оконному стеклу и глядела в сад, в котором сгущались серые осенние сумерки. Тут она спохватилась, что ещё не ездила верхом, и решила немедленно отправиться на небольшую прогулку.

Она надела свою огромную шляпу, кликнула Господина Нильсона, который сидел и перебирал пёстрые морские камешки, оседлала лошадь и вынесла её в сад. Они двинулись в путь – Господин Нильсон верхом на Пеппи, а Пеппи верхом на лошади.

После захода солнца подморозило, и копыта лошади звонко цокали по затвердевшему грунту. Господин Нильсон пытался срывать листья с деревьев, мимо которых они скакали. Но Пеппи так гнала лошадь, что ему это не удавалось. Наоборот, ветки всё время стегали его по ушам, и Господин Нильсон с трудом удерживал на голове свою соломенную шляпку.

Пеппи скакала во весь опор по улицам маленького городка, и люди шарахались в сторону, уступая ей дорогу.

Конечно, в нашем маленьком городке, как и в каждом городе, есть своя главная площадь. На неё выходят выкрашенная охрой ратуша и старинные красивые особняки, среди которых возвышается большой трёхэтажный дом. Он построен недавно, и все его называли небоскрёбом, потому что это самый высокий дом в городе. В эти воскресные предвечерние часы город, казалось, дремал, погружённый в тишину и покой.

И вдруг тишину прорезал дикий крик:

– Небоскрёб горит! Пожар! Пожар!

Со всех сторон к площади бежали перепуганные люди. По улице с пронзительным воем промчалась пожарная машина. И две девочки на тротуаре, которым сперва казалось, что смотреть на пожар очень весело, вдруг заплакали – они испугались, что и их дом загорится. Вскоре на площади перед небоскрёбом собралась огромная толпа. Полиция пыталась её разогнать, потому что огонь мог перекинуться и на соседние дома. Из окон небоскрёба уже вырвались языки пламени. Под дождём искр в клубах чёрного дыма пожарные продолжали мужественно бороться с огнём. Пожар вспыхнул на первом этаже, но пламя со стремительной быстротой охватило весь дом. И вдруг люди, стоящие на площади, похолодели от ужаса. Окно мансарды под самой крышей распахнулось, и в нём показались два маленьких мальчика. Несчастные мальчуганы плакали и молили о помощи.

– Мы не можем отсюда выйти, – крикнул старший мальчик, – кто-то развёл костёр на лестнице!

Старшему минуло пять лет, его брат был на год моложе. Мать их ушла по делу, и они остались дома одни.

Толпа на площади волновалась. Многие плакали, глядя на малышей. Брандмайор [2]не на шутку встревожился. У пожарных была, конечно, раздвижная лестница, но она не доставала до мансарды. А войти в дом, чтобы вынести детей, было уже практически невозможно. Неописуемый ужас охватил всех, когда стало ясно, что дети обречены на гибель – ведь пламя вот-вот доползёт до мансарды. А малыши по-прежнему стояли у окна и громко ревели.

В толпе на площади была и Пеппи. Не слезая с лошади, она с интересом рассматривала пожарную машину и уже прикидывала в уме, не сможет ли она купить себе такую же. Машина эта понравилась ей потому, что была ярко-красного цвета и к тому же гудела на редкость пронзительно. Затем Пеппи стала наблюдать, как пламя всё яростнее охватывает дом, и пожалела, что искры не долетают до неё.

Как и все толпившиеся на площади люди, Пеппи сразу заметила малышей в окне мансарды, и её удивило то, что у малышей такой перепуганный вид. Она никак не могла понять, почему пожар их не забавляет, и даже спросила у стоящих рядом людей:

– Скажите, почему эти дети орут?

Сперва ей в ответ раздались лишь всхлипывания. Но потом какой-то толстяк сказал:

– А ты бы не орала, если бы стояла там наверху и не могла бы оттуда выбраться?

– Я вообще никогда не плачу! – огрызнулась Пеппи. – Но раз дети хотят спуститься и не могут, почему им никто не поможет?