Астрид Линдгрен - Пеппи Длинныйчулок (сборник)

– Куда сильнее, – ответила Пеппи, – давай померяемся.

– Не сходя с места, – подхватил папа Эфроим.

В саду стоял стол. Пеппи и её папа тут же уселись друг против друга, упёрлись локтями в стол и, сцепившись ладонями, принялись давить – кто кого поборет. Томми и Анника не сводили с них глаз. Наверное, только один человек на свете был таким же сильным, как Пеппи. Это её папа. И теперь они сидели за столом и изо всех сил старались отжать руку другого, но ни одному из них сделать этого не удавалось. В конце концов рука капитана Длинныйчулок стала немножко дрожать, и тогда Пеппи сказала:

– Вот когда мне исполнится десять лет, я тебя обязательно поборю, папа Эфроим.

Папа Эфроим тоже так думал.

– Дорогой папа, я ведь забыла вас познакомить, – спохватилась Пеппи, – это Томми и Анника, а это мой отец, капитан и его величество Эфроим Длинныйчулок – ведь правда, ты негритянский король?

– Да, это верно, я король на острове, который называется Веселия. Я попал на него, когда меня ветром сдуло с палубы, ты помнишь?

– Ещё бы! Я всегда знала, что ты не утонул.

– Я? Утонул? Да что ты! Скорее верблюд пролезет через игольное ушко. Я плаваю как рыба.

Томми и Анника с изумлением глядели на капитана Длинныйчулок.

– Дядя, а почему вы не в негритянских одеждах? – спросил наконец Томми.

– Они у меня здесь, в сумке, – ответил капитан.

– Надень их, надень их, – закричала Пеппи, – я хочу увидеть своего отца в одежде короля!

Все пошли на кухню. Капитан исчез на минуту в спальне Пеппи, а ребята уселись на скамью и стали ждать.

– Точь-в-точь как в театре, – сказала Анника, полная напряжённого ожидания.

И вот – пак! – распахнулась дверь, и на пороге стоял негритянский король. На нём была набедренная повязка из мочала, на голове золотая корона, на шее несколько рядов крупного жемчуга, в одной руке он держал копьё, а в другой – щит. Больше на нём ничего не было, а его толстые волосатые ноги были украшены у лодыжек золотыми браслетами.

– Усомбусор-мусор-филибусор, – сказал капитан и грозно нахмурил брови.

– Ой, он говорит по-негритянски! – восторженно воскликнул Томми. – Что это значит, дядя Эфроим!

– Это значит: «Дрожите, мои враги!»

– Скажи, папа, а негры не удивились, когда ты вышел к ним на берег? – спросила Пеппи.

– Ну конечно, они сперва немного удивились, – ответил капитан, – и собирались взять меня в плен, но, когда я голыми руками вырвал из земли пальму, они передумали и тут же выбрали меня королём. Так я и стал жить: по утрам правил островом, а после обеда мастерил лодку, ушло много времени, потому что мне всё приходилось делать самому. Когда работа наконец была закончена, я объявил островитянам, что вынужден покинуть их на некоторое время, но что я непременно вернусь и привезу с собой принцессу, которую зовут Пеппилотта. И тогда они ударили в свои щиты и закричали: «Усумплусор, усумплусор!»

– Что это значит? – спросила Анника.

– Это значит: «Браво, браво!» Потом я очень усердно правил островом и в течение пятнадцати дней выдал столько всевозможных распоряжений, что их должно хватить на всё время моего отсутствия. А потом я поднял парус и направил свою лодку в открытое море, а жители острова кричали мне вслед: «Усумкуку кусумука!», а это значит: «Возвращайся поскорей, толстый король!» Я взял курс прямо на Сурабаю. И как вы думаете, что я увидел, когда я подплыл к пирсу? Мою старую чудесную шхуну «Попрыгунью»! А на борту стоял мой добрый верный Фридольф и что было силы махал мне рукой. «Фридольф, – сказал я ему, – теперь я снова беру на себя командование шхуной». – «Есть, капитан!» – ответил Фридольф, и я поднялся на капитанский мостик. Фридольф сохранил весь старый экипаж судна. И вот мы приплыли сюда, за тобой, Пеппи. «Попрыгунья» стоит на якоре в порту, так что ты можешь отправиться туда и приветствовать своих старых друзей.

Услышав это, Пеппи от радости вскочила на кухонный стол, сделала стойку на голове и принялась болтать ногами. Но Томми и Аннике стало грустно: было похоже на то, что от них увезут Пеппи.

– А теперь устроим праздник! – воскликнула Пеппи, когда снова встала на ноги. – Теперь мы закатим пир на весь мир!

Она накрыла на кухне стол, и все сели ужинать. Пеппи на радостях засунула себе в рот сразу три крутых яйца, да ещё в скорлупе. Время от времени она слегка кусала отца за ухо – так она была счастлива, что снова его видит. Господин Нильсон, который лежал и спал, вдруг проснулся и прыгнул прямо на стол. А когда он увидел капитана Длинныйчулок, стал потешно тереть глаза от изумления.

– Я рад, что ты не рассталась с Господином Нильсоном, – сказал капитан.

– У меня есть и другие домашние животные, – заявила Пеппи и, выбежав на террасу, внесла в кухню лошадь, которая по случаю праздника тоже получила крутое яйцо.

Капитан Длинныйчулок был очень горд, что его дочь так прекрасно всем распорядилась во время его отсутствия, и рад, что у неё оказался чемодан с золотыми монетами, так что ей не пришлось терпеть никаких лишений.

Когда кончился ужин, капитан вынул из своей сумки барабан, настоящий негритянский барабан, на котором отбивают ритм во время танцев и жертвоприношений. Капитан сел на пол и начал бить в барабан. Кухню заполнили странные, гулкие, ни на что не похожие звуки – Томми и Анника таких ещё никогда в жизни не слышали.

– Негритянская музыка, – объяснил Томми Аннике.

И тогда Пеппи скинула с ног свои огромные чёрные туфли и в одних носках принялась танцевать какой-то удивительный танец. Под конец король Эфроим исполнил дикую пляску воинов так, как её танцевали там, на острове Веселия. Он размахивал копьём, делал какие-то причудливые движения щитом, а его пятки так усердно стучали, что Пеппи закричала:

– Сейчас под нами провалится пол.

– Не важно! – крикнул капитан и закружился в ещё более бешеном ритме. – Ведь теперь ты будешь негритянской принцессой, цветок моего сердца!

И тогда Пеппи подскочила к отцу и заплясала вместе с ним. Они выделывали друг перед другом такие невероятные фигуры, издавали такие странные вопли и прыгали так высоко, прямо выше головы, что в конце концов у Томми и Анники, которые не сводили с них глаз, закружилась голова. Видно, Господину Нильсону тоже стало дурно, потому что он забился в угол и зажмурился.

Постепенно этот дикий танец перешёл в борьбу. Капитан подкинул свою дочь, и она угодила прямо на полку с посудой. Но там она просидела недолго. С диким криком прыгнула Пеппи через всю кухню прямо на папу Эфроима, схватила его за плечи и так пихнула головой вперёд, что он, как метеор, пронёсся под потолком и через открытую дверь угодил прямо в чулан. Поленница рухнула, дрова завалили его толстые ноги, и он никак не мог выбраться: уж очень он был тучен, да к тому же сотрясался от смеха. Его хохот звучал как раскаты грома. Пеппи потянула отца за пятки, чтобы помочь ему, но он захохотал ещё пуще, так что стал задыхаться: оказывается, он очень боялся щекотки.