Томас Майн Рид - В поисках белого бизона (сборник)

– Вон еще другая! – сделал знак Франсуа. – Взгляните наверх! Эта не такая красивая, как первая. Она другой породы, Люс?

– Нет, – ответил Люсьен, – это самка той же породы, но ее оперение не такое яркое; обрати внимание, что грудка у нее не рубиновая.

– Больше я не вижу колибри, – сказал Франсуа после некоторого молчания.

– Наверное, их тут только две, – заметил Люсьен, – самец и самка. Сейчас период выведения птенцов. Несомненно, где-то поблизости у них гнездо.

– Давайте поймаем их, – предложил Франсуа.

– Это можно бы сделать, будь у нас сеть.

– Я могу застрелить их дробью.

– Нет-нет, – запротестовал Люсьен, – даже самая маленькая дробинка разорвет колибри на кусочки. В этих птичек иногда стреляют семенами мака или водой. Но не нужно этого делать, я хочу понаблюдать за ними, чтобы удостовериться в одном своем предположении. А вы пока поищите гнездо – у вас зоркие глаза. Оно где-то поблизости, в какой-нибудь обнаженной развилке, а не в ветвях или листьях.

Базиль и Франсуа принялись искать гнездо, а Люсьен продолжал следить за поведением крошечных пернатых созданий. Наш молодой натуралист хотел узнать, едят ли колибри насекомых или питаются только цветочным нектаром, – по этому вопросу между орнитологами шел спор. Пока Люсьен стоял и смотрел на птичек, прилетел, жужжа, большой шмель и уселся на цветок. Едва его ножки коснулись ярких лепестков, как самец колибри напал на него, словно маленькая фурия. Враги вместе вылетели из цветка, продолжая на лету свою борьбу. После короткого состязания шмель пустился наутек и удалился с сердитым жужжанием, которое, конечно, происходило оттого, что, улетая, он быстрее, чем обычно, работал крылышками.

Крик Франсуа возвестил, что гнездо обнаружено. Оно помещалось в развилке низкой ветки, и яиц в нем еще не было, иначе обе птички не летали бы вдали от него. Братья внимательно осмотрели гнездо, но не тронули его. Оно было свито из тонких нитей испанского мха, которыми и прикреплялось к ветке, внутри его выстилал шелковистый пух анемона. Гнездо представляло собой полушарие в один дюйм диаметром, открытое сверху, и было такое маленькое, что обычный человек, а не зоркий Франсуа – опытный птицелов и открыватель гнезд, – принял бы его просто за выпуклость на коре дерева.

Все трое вернулись, чтобы продолжать наблюдение за птичками, которые, не заметив, что возле их гнезда побывали люди, по-прежнему порхали среди цветов. Мальчики подкрались как можно ближе, прячась за ползучими растениями. Люсьен был впереди всех, его лицо находилось в нескольких футах от крохотных созданий, и он мог следить за каждым их движением. Вскоре он был вознагражден зрелищем, разрешившим вопрос, который его интересовал. Внимание Люсьена привлек рой синекрылых мушек. Они порхали среди цветов, то садясь отдохнуть, то перелетая с одного цветка на другой. Юный натуралист видел, что птички несколько раз бросались на мух с открытым клювом и хватали их. Итак, все ясно: колибри питаются насекомыми. Через некоторое время самка колибри улетела к своему гнезду, оставив самца одного.

Мальчики удовлетворили свое любопытство и хотели уже вернуться к палатке, когда Люсьен вдруг сделал им знак замолчать. Франсуа первым понял, чем вызвано такое поведение брата, а потом и Базиль. Какое мерзкое существо они увидели! Притаившись в листве, то двигаясь боком, то делая короткие прыжки и прячась, ползло отвратительное на вид насекомое примерно такого же размера, как колибри. Тело его состояло из двух сочлененных в середине частей и было покрыто красновато-коричневой шерстью вроде волос, которые торчали вертикально, как щетина; волосатыми были и все десять длинных кривых лапок. Спереди у существа имелись двое щупалец, загнутых, как клешни, а сзади – два длинных рога, и, если бы не поблескивающие глазки, трудно было бы различить, где голова, а где хвост. Безобразное тело цвета ржавчины, волосатые лапки – все это придавало насекомому поразительно зловещий вид, каким обычно отличаются представители рода пауков.

– Прыгающий тарантул! – шепнул Люсьен братьям. – Смотрите, он охотится на колибри.

Очевидный факт: шаг за шагом, прыжок за прыжком паук приближался к цветам, где находилась птичка. Тарантул жадно следил за ней и всякий раз, когда она взлетала, отрываясь от цветка, прятался в листве. Когда же птичка садилась и была поглощена едой, притаившийся паук старался сократить расстояние между собой и жертвой быстрой перебежкой или прыжком, а затем снова нырял в листву в ожидании следующего удобного случая. Так как самец колибри часто порхал вокруг цветов, тарантулу приходилось все время менять направление движения. И вот после одного из коротких взлетов птичка наконец устроилась над цветком бигнонии прямо перед тем местом, где спрятался хищник. Она не влезла в чашечку цветка, а оставалась над ней, балансируя на своих трепещущих крылышках, в то время как ее длинный цепкий язычок высасывал нектар. Птичка не пробыла в таком положении и нескольких секунд, как тарантул прыгнул вперед и схватил ее своими щупальцами. Бедняжка отчаянно чирикнула, как раненый сверчок, и заметалась. Ее крылышки были пока свободны, и мальчики ожидали, что она унесет паука, который обхватил ее тельце. Однако вышло по-другому. После того как колибри отлетел на несколько футов от цветка, стало видно, что его полету что-то мешает: птичка еще держалась в воздухе, кидаясь во все стороны, но улететь не могла. Внимательно приглядевшись, мальчики заметили, что между ней и деревьями тянется тонкая, будто шелковая ниточка, – это была паутина, и она-то и не позволяла жертве унести тарантула в воздух. Крылышки колибри скоро перестали двигаться, и оба существа – и птичка и паук – повисли на конце паутинки и висели в воздухе несколько мгновений. Мальчики видели, что птичка мертва и тарантул впился своими челюстями в ее сверкающее горлышко.

Франсуа хотел броситься и уничтожить убийцу, но Люсьен, который был слишком рьяным натуралистом, чтобы позволить кому-нибудь прервать свои наблюдения, удержал нетерпеливого брата, и все трое продолжали стоять неподвижно. Тарантул начал раскачиваться на своей паутине – он хотел утащить добычу в ветви дерева, где у него было гнездо. Мальчики взглянули наверх. Там, в тенистом уголке между большой лианой и стволом камедного дерева, они заметили паутину, туда-то и полз паук со своей добычей.

Неотрывно следя за тарантулом, юные путешественники вдруг увидели нечто блестящее, передвигавшееся по неровной коре лианы. Поскольку растение имело почти фут в диаметре и красно-коричневый цвет, ползущее существо, отливавшее яркими красками, резко выделялось на темном фоне. Это была ящерица, и весьма красивая, ее окраска вызывала восхищение. Вся спина ее, золотисто-зеленая, сверкала, как изумруд, зеленовато-белого брюшка, правда, не было заметно, так как животное лежало на лиане, – но виднелась часть туловища выразительного зеленого цвета. Бросалось в глаза и раздувшееся ярко-красное горло ящерицы: при свете солнца оно казалось разрисованным киноварью. Глаза ее сверкали огнем, и их радужная оболочка напоминала полированное золото, в середине которого блестели, как бриллиантики, маленькие зрачки. Передние лапки были такого же цвета, как туловище, на концах пальцев – плоские расширения. Строение лапок и раздутое горло указывали на род, к которому принадлежало данное животное, – аноли из семейства игуан, единственная разновидность аноли, обитающая на территории Соединенных Штатов Америки. Все эти сведения Люсьен сообщил братьям шепотом, пока они рассматривали животное, притаившееся на лиане. Базиль и Франсуа и раньше видели аноли и знали, что это зеленая ящерица, или хамелеон, как ее иногда называют. Животное имело не более шести дюймов в длину, и по крайней мере две трети длины занимали большая голова и тонкий, как кнут, хвост.