Народное творчество (Фольклор) - Дерево-до-небес (сборник)

А впрочем, знакомьтесь теперь сами с чудесным миром венгерской сказки.

Я же на прощание расскажу вам немного о человеке, который эти сказки собрал. Ведь собирание сказок в истории каждого народа начиналось, когда просыпалось национальное сознание, а оно неизменно связывалось с идеей свободы, свободы для всех, в том числе и для закрепощенного крестьянства.

Знаменательный исторический поворот произошел в Венгрии в середине XIX века. Маленький народ, находившийся в полуколониальной зависимости от габсбургской Австрии, поднялся на национально-освободительную борьбу. Это было прекрасное время, когда на революционный бой призывали поэты (вы, наверное, слышали о знаменитом Шандоре Петёфи?), и народ, простой крепостной люд, пошел за ними и сражался храбро, до последнего часа.

Эта революция была подавлена – слишком неравны были силы, – но ее идеи победить было уже невозможно. Главное же, было отменено крепостное право, дотоле существовавшее в Венгрии, и все передовые люди страны с особым интересом и душевным волнением обратились к народу, своему народу – его быту, характеру, культуре. К фольклору.

Одним из первых собирателей произведений устного народного творчества и стал Элек Бенедек, из коллекции которого составлена наша книга. Он родился в 1859 году, жил в Эрдее (Трансильвании) среди интереснейшей этнической венгерской группы – секеев, с детства упивался сказками и легендами, которые бытовали среди его односельчан и которые удивительно талантливо рассказывал его отец, собирая вокруг себя всю окрестную детвору.

Элек Бенедек прожил интереснейшую и достойную жизнь. Она вся была посвящена стремлению сделать общим достоянием те сокровища народной поэзии, народного творчества, в значимости которых для становления и утверждения гуманных начал в жизни страны он не сомневался. Он неутомимо ездил по селам, отыскивал талантливых сказителей, записывал сказки, легенды, издавал их, при этом много сил отдал журналистике, выпускал журнал для детей, вообще был одним из первых венгерских писателей, которые писали для детей специально.

Элек Бенедек умер в 1929 году за своим рабочим столом. Последними словами, которые начертала его рука, были: «Главное, надо работать…»

Из огромного моря легенд и сказок, собранных Элеком Бенедеком, в эту книгу вошли самые колоритные и характерные, чтобы нам ближе стали душевные сокровища венгерского народа.

Было ли, не было, точно не знаю, а только все ж таки где-нибудь было, жил на свете король, и была у того короля красавица дочка. Женихов к ней сваталось – и не пересчитать! Со всего света съезжались королевичи статные, князья-герцоги знатные, гордые да разодетые. Но вот беда: ни один королевской дочке по сердцу не пришелся, всем отказывала она наотрез. «Ни за что замуж не пойду! – говорила. – Не оставлю дорогого моего государя-батюшку, покуда жива».

Сладко было королю слушать такое, сладко, да не радостно. Крепко любил он свою единственную дочку, и не отпускала его горькая дума: вот умру, останется она, как былинка, одна-одинешенька, а все эти князья-королевичи, обозлясь, нападут да и отберут у сироты королевство. Много раз подступался король к дочери с уговорами: «Одумайся, доченька любезная, что-то будет с тобой, когда я помру!»

Но ничего не отвечала на это красавица дочка, молча уходила в любимый свой сад, краше которого не было в целом свете, и плакала там, и стенала: «Да неужто могу я с этакою красотою расстаться? Где еще растут такие цветы ненаглядные!»

Очень любила королевна цветы свои, а того пуще – любила дерево, что росло посредине сада и – хотите верьте, хотите не верьте – доросло до самого неба. Нет, ни за что не пойдет она замуж, потому что такого сада, такого дерева нет в целом свете!

– Не бойся, мой садик любимый, и ты не бойся, мое дерево-до-небес, не покину я вас, покуда жива!

И вот, только она это выговорила, поднялся сильный ветер, закружил смерчем, подхватил королевну и унес ее в сине небо, словно и не стояла она только что под деревом, даже проститься не поспела ни с батюшкой любезным, ни с садом своим ненаглядным. А смерч как налетел, так и улетел в одночасье; опять засияло в чистом небе солнце, да только теперь уже не грело – палило оно, и цветы в саду все поникли, увяли, словно их кипятком обдали.

Выходит из дворца старый король, спускается в сад, видит повсюду разгром и поруху, зовет: «Доченька, доченька, где ты?!» – только нет его зову ответа. Тут сбежались придворные, искать принялись, весь сад обшарили, во дворе, во дворце в каждый уголок заглянули – нет нигде королевны, пропала.

– Украли ее, как пить дать…

– А может, земля поглотила.

По-всякому судили-рядили люди, всякие догадки строили.

Плакал старый король, словно дитя малое, как только сердце не разорвалось от великого горя. Всех на ноги поставил, королевну искать велел по всему государству и за его пределами, половину королевства сулил тому, кто дочь любимую сыщет. Искали королевну стар и млад, с ног сбились все – не нашли: словно в воду канула.

Время шло. Однажды увидел король во сне, будто дочку его подхватило смерчем, вот тогда же, когда тот страшный ураган сад погубил; вознес смерч королевну на дерево-до-небес и опустил там в замке девятиглавого дракона. И если не освободят королевну, быть ей дракону женой.

Вот оно, горе, да и это еще полгоря. Потому как, чтоб вам было известно, у дерева-до-небес листья такие, что на каждом целая страна помещается. А кто ж угадает-то, на каком листе находится замок дракона девятиглавого?!

Ну, послали опять повсеместно глашатаев, оповестили весь свет, что королевну смерчем унесло и теперь она на вершине дерева-до-небес томится, в замке дракона о девяти головах, а кто ее оттуда вызволит, тому король ее в жены отдаст и полкоролевства в придачу, после смерти же своей – все королевство.

Что тут сразу началось-поднялось! Со всего света царевичи-королевичи съехались, герцоги, графы, бароны всякие, рыцари иноземные кишмя во дворе кишат. Быстро съехались, да вскорости нос повесив и назад воротились: к стыду своему, ни один из них и до середины дерева не умел взобраться.

А жил при дворе один парень-свинопас. Много раз он видел в пух и прах разодетых витязей; гордо подходили они к дереву, чтоб наверх лезть, да недолго спустя вниз сползали несолоно хлебавши. «Вот бы и меня король к дереву допустил, – вздыхал свинопас, – попытал бы и я счастья!»