Майкл Мэлоун - The Intel: как Роберт Нойс, Гордон Мур и Энди Гроув создали самую влиятельную компанию в мире

Вспоминая Джея Ласта, одного из восьми: «Как-то вечером мы встретились в доме Вика Гринича (другого члена Вероломной Восьмерки), чтобы поговорить о следующем шаге. Все мы были в унынии, сидя в этой темной комнате. Мы легко могли получить работу, но нам нравилось работать вместе. Тем вечером мы приняли решение найти способ работать группой. Но мы спрашивали себя: “Как мы найдем компанию, которая наймет восемь человек?”». [2]

Это было в марте 1957 года. Прошло шесть месяцев, и, как сказала бы Муза Истории, неизбежно наступило судьбоносное утро сентября. Когда машина с четырьмя из них направилась в Лос-Альтос, к дому Боба Нойса, они боялись, что Боб не решится, а их «восстание» не выживет без него. Но Боб присоединился к ним, что Шокли воспримет как самое большое предательство. В тот день Вероломная Восьмерка известила Шокли о своем решении, вышла из лаборатории и – вошла в историю.

Наименее известная часть истории про Вероломную Восьмерку – это их невероятная адаптивность. Они были молоды; они были умны; они вышли из кошмара… и ничто не могло их остановить.

Самым удивительным в создании компании было то, как быстро и легко Восьмерка распределила обязанности, наиболее подходящие к способностям каждого. Боб Нойс и Джей Ласт занялись фотолитографией, базовым шагом в создании транзисторов. Гордон Мур и Джин Хоурни, двое из лучших молодых физиков твердого тела в стране, объединились для улучшения диффузии – процесса, в котором примесь газа превращала кремний в полупроводник. Шелдон Робертс выращивал кремниевые кристаллы. Виктор Гринич, при помощи первого нанятого работника компании Мюррея Сигела, определил спецификации первого продукта компании: двухдиффузионного транзистора 2N696 – проекта, который начал свое существование в Shockley Transistor, но продолжил разрабатываться здесь.

Скорость, с которой эта молодая команда (самому старшему было всего 29) самоорганизовалась и приступила к работе – двигаясь гораздо быстрее, чем когда-либо с Шокли, – предполагала, что теперь в силу вступил настоящий лидер. Это был первый проблеск харизмы и управленческого таланта Роберта Нойса.

Особенно впечатлял тех, кто наблюдал за его работой, был восьмой член команды, работа которого была важнее всех остальных. Вежливый, с небольшим австрийским акцентом, Юджин Кляйнер взял на себя задачу найти компанию, которая захочет нанять всю команду целиком. На самом деле Кляйнер начал заниматься этим еще до того, как Восьмерка покинула Шокли, связавшись с другом своего отца, работающим в инвестиционной компании Hayden, Stone & Company в Нью-Йорке. Его письмо, в котором он пытался объяснить сложную технологию, которую Восьмерка собиралась разрабатывать, полетело бы, как обычно, в корзину, но его заметил новый член фирмы, достаточно амбициозный, чтобы добиться известности: Артур Рок.

Рок, в свою очередь, убедил своего босса, Бада Койла, полететь с ним на Запад и взглянуть на развивающуюся молодую компанию. Сегодня, когда сотни новых технических компаний каждый год привлекают десятки миллиардов долларов инвестиций от компаний венчурного капитала, трудно представить себе мыслительный процесс этих двоих, особенно если учесть, что именно они увидели, когда прибыли в Долину.

Теперь, без Шокли, Восьмерка располагалась в двух местах. Первым был гараж Виктора Гринича в Пало-Альто, в котором он и Мюррей Сигел создавали тестовые системы, остальная команда базировалась в арендованном здании в паре миль по дороге в Маунтин-Вью. В гараже Гринича два ньюйоркца быстро поняли, что не существует тестовых инструментов, способных проделать ту работу, которая парням Долины нужна. И что это их не смущает: они выдумывают свои. На самом деле они придумали чуть ли не все прототипы существующих сегодня инструментов.

Например, как впоследствии вспоминал Сигел, команде был нужен верстак. «Мы понятия не имели, какой он должен быть высоты. Так что однажды в моей комнате в мотеле (на тот момент я все еще не купил дом) я и Вик взяли телефонные книги и сложили их на стол, а сами стояли рядом с ним. Когда книги дошли до середины наших тел (мы были примерно одинакового роста), мы решили, что это та высота, которая нам нужна. Этот нелепый верстак теперь является стандартом в индустрии». [3]

Дальше, по Чарльстон-Роуд (шоссе) в Маунтин-Вью, условия работы были еще примитивнее. Эта база, которая совсем скоро должна была создавать самую продвинутую электронику в мире, тогда даже не была оснащена электричеством.

Из воспоминаний Сигела: «Мы работали до темноты. По мере того как дни становились короче, то же самое происходило с нашим рабочим днем. На улице была опора линий электропередачи, к которой мы подсоединяли провода, так что, по крайней мере, мы могли делать раскрой и подобные вещи. Я помню Вика Гринича той осенью – в перчатках, шарфе, шляпе и с трубкой, с обогревателем, присоединенным к линии». [4]

Так было, когда Рок и Койл приехали впервые. Что удивительно, они не убежали сломя голову. Они – просто чудо – увидели в этом возможность опробовать новую инвестиционную модель, которую они разработали: Hayden, Stone & Company в этой модели не являлась прямым инвестором, она была бы посредником между корпоративными инвесторами и этой новой командой. Как вспоминал Джей Ласт: «Арт сказал: «Вот что произойдет: вы создадите свою собственную компанию». Мы были поражены. Тогда ведь не было концепции финансирования группы, подобной нашей. Hayden/Stone согласилась найти нам кредитора… На самом деле это было началом венчурного капитала». [5]

В последующие недели Кляйнер и Рок совещались и пришли к списку тридцати потенциальных инвесторов новой компании. Сегодня этот список, который все еще находится в картотеке Рока, кажется смешным: он включал в себя компании вроде United Shoe, North American Van Lines и General Mills. [6]Но, опять же, они прокладывали новый путь, почти беспрестанно работая. И хотя сегодня это кажется очевидным, тогда двое молодых людей были ошарашены и огорчены, когда им отказали все тридцать.

Но Рок хотел попробовать еще с одной компанией. Это была Fairchild Camera & Instrument, сорокалетний бизнес, добившийся успеха в аэрофотографии и инновационных аэропланах. Основатель компании, Шерман Фэйрчайлд, сам по себе был легендарным любителем рисковых предприятий. Можно сказать, прототип сегодняшних предпринимателей в области высоких технологий. Вполне вероятно, что он увидел в восьми родственных душах себя и потому решил их профинансировать.

Даже больше того: он увидел потенциал Роберта Нойса. Позднее он скажет, что именно пылкая и мечтательная презентация Нойса его видения будущего транзистора была тем, что убедило его инвестировать. Как Нойс объяснил (и Фэйрчайлд поверил), если использовать кремний в качестве подложки, базы для транзисторов, то новая компания получит доступ к одной из первичных субстанций. Огонь, земля, вода и воздух – вот эти субстанции, эти, по греческим философам со времен Сократа, первичные элементы вселенной.