Колм Тойбин - Нора Вебстер

– Может, и так, но призраков не существует.

– А как же Святой Дух? – спросил Донал.

– Донал, ты же понимаешь, что это совсем другое.

– Один я наверх все равно не пойду, – сказал Конор. – Даже днем.

Они подъехали к дому в молчании. Нора пробовала сменить тему, но так и не отвлекла мальчиков от мыслей о призраках и проклятых домах. Она подумала, что фантазии о призраках и странных звуках в ночи связаны с узкой дорогой и пустошами по обе стороны от нее, с канавами-болотцами вдоль обочин и деревьями, мрачно нависающими над дорогой, с редкими тропинками, что убегают к одиноким фермам, которых отсюда и не видать. Нора вспомнила, что Кэтрин, первой из сестер вышедшая замуж, рассказывала о доме кузена Марка – старой постройке, заросшей плющом, где мебель двигалась сама собой, а иногда ни с того ни с сего открывалась дверь. Кэтрин и Марк рассказывали подробно, без тени сомнения в правдивости этих историй. Интересно, не связано ли это как-нибудь с завещанием, или кладом, или сражением или с жестоким выселением из дома когда-то в прошлом. Нора понадеялась, что за выходные никто не станет болтать об этом при мальчиках.

Кэтрин отличалась полной неспособностью усидеть на месте. Мать, как помнила Нора, была такой же, вечно суетилась. Нора и Уна называли это “ерундистикой”. Хуже того – мать порицала других женщин, что сидят сиднем, когда все дела далеко не переделаны. Нора, как вышла замуж, каждый вечер, вымыв посуду, бросала суетиться, садилась, предварительно позаботившись о том, чтобы лишний раз не вставать – разве что вскипятить чайник, чтобы выпить с Морисом чаю, или приготовить грелку зимой.

Нора вошла в отведенную ей комнату – ту самую, где всегда останавливались они с Морисом, – и ее тотчас охватило желание больше не приезжать сюда, написать в следующий раз, что заболела и лежит в постели. А от взгляда Кэтрин на ее прическу стало и вовсе неуютно; молчание сестры означало, что после предстоит разговор, и Нора не сомневалась, что Кэтрин найдет немало что сказать.

Ферма Марка была велика, но Нора не знала, сколько акров земли, так как Кэтрин не говорила об этом никому из родных. Очевидно, земли было больше, чем Кэтрин хотела признать. Будь ферма маленькой, Кэтрин упивалась бы жалобами. Она всю жизнь покупала одежду на распродажах и после замужества не изменилась. Однако теперь, если речь шла не об одежде, а о чем-то другом, особенно касаемом дома, она тратилась всерьез. Норе и Морису особо запомнились слова Марка: “Вещь хороша в день, когда ее покупаешь”. Им самим такие мысли были напрочь чужды.

Наглядным подтверждением этой сентенции были две машины на подъездной дорожке, всегда последней модели, и мебель в доме менялась постоянно, а на кухне в каждый приезд обнаруживалась новая утварь из дублинских универмагов “Браун Томас” или “Свитцерс”. Нора не сомневалась, что Кэтрин делает прически в Дублине или в какой-нибудь дорогой парикмахерской в Килкенни, где обслуживают жен богатых фермеров. Кэтрин пришла бы в ужас, предложи ей кто-то доверить покрасить волосы у Берни Прендергаст из Эннискорти.

Нора подумала, что будь с ней Морис, все только его бы и слушали, а он бы держался непринужденно, с вкрадчивым обаянием. Спускаясь по щедро убранной коврами лестнице, глядя на свежие дорогие обои и забранные в новые рамки гравюры, которые, как она знала, принадлежали матери Марка, Нора поняла, что никогда по-настоящему не бывала в центре внимания – оно было фальшивым, ее просто жалели. Кэтрин и Марк были рады пригласить ее с мальчиками на уик-энд, и они будут добры и гостеприимны, но в той же мере порадуются, когда она уедет, а их долг окажется исполнен. Нора подумала, что скоро начнет работать у Гибни и сошлется на занятость, чтобы пореже сюда приезжать.

Доналу и Конору всегда приходилось заново привыкать к ферме. Кое-что им нравилось. От них требовали, чтобы они держались подальше от крапивы, и мальчики охотно играли с кузенами в саду. Во дворе имелся ручной насос для родниковой воды, который нужно было тягать вверх-вниз, и мальчики любили с ним возиться. Но если речь заходила о том, чтобы переодеться в старую одежду и сапоги, навестить животных или отправиться в доильный зал, а то и на гумно, где навоз, то они напрягались. Они все тянули, выжидая, не разрешат ли им посидеть вместо этого со взрослыми и послушать их разговоры.

В кухне Нора увидела новую стиральную машину, которую доставили из Дублина накануне, на столе лежала инструкция.

– Привезли и сушилку, – сообщила Кэтрин, – но мы ее еще даже не распаковали. Я решила сперва заняться стиралкой, чтоб заработала. Надо было спросить у водопроводчика, когда он приходил подключать машину. Я-то вообразила, что раз он закончил, то она сразу и включится. После позвонила своей подруге Дилли Галпин, у нее тоже стиральная машина, она сказала, что с этими инструкциями стала почти профессором.

Она освободила за столом место для Норы; Донал и Конор с двумя их кузенами наблюдали.

– Вот же мне повезет, если в ней что-то сломано и придется везти обратно в такую даль. Я-то и запустить ее пока не могу. – Она показала на разложенные схемы: – Смотри, тут полно разных режимов: для простыней и скатертей, для рубашек и блузок, а еще для тканей потоньше. И все на немецком да французском. Нет, на английском тоже есть, но, может, перевод неправильный и на другом языке все понятнее.

Нора не понимала, пили ли уже у Кэтрин чай. Перевалило за шесть, и Кэтрин разрешила детям посмотреть по телевизору мультики и прочие детские передачи, которые будут после. Но ни о чае, ни о еде не прозвучало ни слова. Нора знала, что мальчики скоро проголодаются, – может, Кэтрин решила, что они поели перед выездом? Она отметила странность: Кэтрин не позволяла ей вставить слово, будто боялась, что она заговорит о еде, точно со стенкой разговаривала. Но Кэтрин вовсе не говорила сама с собой, она вполне осознавала присутствие сестры, но явно намеренно не желала, чтобы и Нора сказала что-то. Если это нарочно, подумала Нора, то ничего не выйдет, дело можно легко исправить. Однако у Кэтрин все получалось естественно. Нора помнила, что сестра всегда была такой, но, когда они оказались лицом к лицу, эта стена между ними словно возросла. Надежная, как в склепе, построенная не для опоры, а в качестве ограды. Нора ощутила себя в некоем безвоздушном пространстве, а Кэтрин все болтала о стиральной машине и сушилке, затем ушла в коридор звонить Дилли Галпин, которая согласилась прийти и взглянуть, не сумеет ли помочь с включением.

– Не говори Дилли, что я тебе рассказала, – протараторила Кэтрин, – но на прошлой неделе мы с ней поехали в Дублин и остановились у ее сестры и зятя, он адвокат. О, дом просто сказочный, Нора, они живут в Малахайде [12], и у них своя лодка. Все такое современное, я в жизни не видела ничего подобного. Его семья занимает очень высокое положение в строительной промышленности, и у них масса подрядов, но он и сам вполне преуспевает. А другая сестра Дилли, очень милая, замужем за судьей Мерфи из Высокого суда. Они большие шишки в “Фианна Файл” [13]. А еще одна сестра замужем за Делахантом [14], и они сказочно богаты – во всяком случае, Дилли сказала.