Уинстон Грэм - Росс Полдарк

– Кто? А, ты имеешь в виду Джуда. – Непонятливость Тренеглоса смягчила колкость его супруги. – Старый лысый дурак. Он мне как-то надерзил. Не будь он вашим слугой, я бы его хорошенько отдубасил. Как там дела на шахте? Мой старик-отец просто в восторге, только и рассказывает, как вы медь лопатами гребете.

– Ничего выдающегося, – ответил Росс. – Но пока дела идут хорошо.

– Ей-богу, неужели обязательно говорить о делах? – вздохнул Джордж. – Элизабет, сыграйте нам на арфе. Давайте споем.

– У меня нет голоса, – мило улыбнулась Элизабет. – Но если вы подпоете…

– Мы все вам подпоем, – почтительно сказал Джордж. – Ваша игра украсит наш чудесный вечер.

В отличие от Джона Тренеглоса, чья родословная восходила к Роберту, графу де Мортену, Джордж был весьма учтив. В этот вечер на нем был сшитый по последней моде розовый приталенный сюртук с темно-желтыми лацканами. Трудно было даже представить, что всего одно поколение отделяло его от скрюченного старика, который ходил в простой одежде, жил в лачуге, жевал табак и с трудом мог нацарапать на бумаге собственное имя. Внука кузнеца в Джордже выдавали лишь крупные черты лица, полные капризные губы и мощная короткая шея на широких плечах.

– Демельза вообще думает спускаться? – тихо спросил Росс у Верити. – Уж не испугалась ли она гостей?

– Нет, я думаю, что она даже не знает об их приезде.

– А не сыграть ли нам партию-другую в фараон? – предложил Фрэнсис. – В субботу мне чертовски не везло; может, сегодня фортуна окажется более благосклонной.

Однако его предложение не встретило отклика, и на Фрэнсиса тут же зашикали. Элизабет просто обязана сыграть на арфе. Они специально для этого приехали. Джордж уже тащил из угла арфу, а Джон вынес в центр комнаты стул для Элизабет. Та протестовала, но улыбалась и в конце концов поддалась на уговоры. И как раз в этот момент в гостиную вошла Демельза.

Ей уже стало лучше – она только что избавилась от съеденной еды и выпитого эля. Процедура, конечно, малоприятная, но зато после нее Демельза, как старые римские сенаторы, почувствовала себя значительно лучше. Проклятая тошнота покинула ее вместе с едой, так что все было просто прекрасно.

Как только она вошла, присутствующие тут же умолкли.

Первой заговорила Элизабет:

– Это наша новая кузина Демельза. Жена Росса.

Демельза растерялась от такого наплыва гостей, с которыми ей теперь предстояло познакомиться. С Рут Тиг она уже встречалась однажды, когда та заезжала к Россу. Дважды Демельза видела, как ее супруг, старший сын старого Тренеглоса, один из самых крупных мужчин в округе, выезжал на охоту. Но это все было давно, когда она сама еще была голенастой девчонкой, растрепанной судомойкой, на которую никто бы и внимания не обратил. Хотя Рут тогда вроде бы ее заметила. Демельза робела перед этими людьми, а перед Джорджем Уорлегганом в особенности; она оценила его наряд и решила, что перед ней как минимум сын лорда. Но к этому времени Демельза успела усвоить простую истину: люди, даже самые родовитые и благородные, оценивают тебя в зависимости от того, насколько ты сама себя ценишь.

– Черт побери, Росс, где вы прятали этот маленький бутончик? Как неблагородно с вашей стороны скрывать от нас такую красоту, – сказал Тренеглос и обратился к Демельзе: – К вашим услугам, мэм.

Ну и что на это ответить? Не говорить же: «К вашим услугам, сэр». Демельза ограничилась скромной улыбкой. Она позволила представить себя остальным, приняла от Верити бокал портвейна и, пока гости не смотрели, одним глотком наполовину осушила его.

– Так вот, значит, какая у вас жена, Росс, – сладким голоском сказала Рут. – Присядьте со мной, дорогая. Расскажите мне о себе. В графстве весь июнь только о вас и говорят.

– Да, – согласилась Демельза, – люди очень любят посплетничать, вы не находите?

Джон расхохотался и хлопнул себя по ляжкам.

– В самую точку, мэм. У меня тост: счастливого нам Рождества, а все сплетни пусть идут к черту!

– Джон, ты пьян, – строго сказала Рут. – Если мы сейчас же не уедем, ты не сможешь удержаться в седле.

– Сначала мы должны послушать игру Элизабет, – напомнил Джордж и многозначительно посмотрел на хозяйку дома.

– Вы поете, миссис Полдарк? – поинтересовался Джон.

– Я? – удивилась Демельза. – Нет. Только когда счастлива.

– А разве мы все не счастливы сегодня? – спросил Джон. – Сочельник как-никак. Вы просто обязаны спеть для нас, мэм.

– Она поет, Росс? – полюбопытствовал Фрэнсис.

Росс посмотрел на Демельзу, та отчаянно затрясла головой.

– Нет, – сказал он.

Но отказ не возымел на гостей действия.

Демельза поскорее осушила бокал, его вновь наполнили.

– Я пою только для себя, – призналась она. – То есть нот я совсем не знаю. Пусть хоз… миссис Элизабет сначала нам сыграет. А потом, может быть…

Элизабет пробежала пальцами по струнам арфы. Тихий, как журчание ручейка, звук стал аккомпанементом общей беседе.

– Если вы напоете пару строк, – сказала Элизабет, – то, думаю, я смогу подобрать мелодию.

– Нет-нет! – испуганно отшатнулась Демельза. – Сперва – вы. Вы уж, пожалуйста, сначала нам сыграйте.

Элизабет начала играть, и все сразу умолкли, даже подвыпивший Джон и перебравший Фрэнсис. Как-никак все они были корнуоллцами, и музыка для них имела особое значение.

Элизабет сыграла отрывок из Генделя, а потом коротенькую сонату Крумпхольца. Вибрирующая мелодия арфы наполнила гостиную, и, кроме потрескивания дров в камине, в комнате не было слышно больше никаких звуков. Пламя свечей выхватывало из полумрака профиль Элизабет, ее тонкие руки, перебирающие струны инструмента, и даже казалось, будто у нее над головой появился нимб. За спиной Элизабет, заложив руки за спину, стоял Джордж Уорлегган. Обходительный и в то же время суровый, он не сводил с нее глаз.

Верити поставила поднос с бокалами на пол и опустилась на стул. Она сидела, сцепив руки на коленях, и на фоне мориновых штор четко вырисовывался ее профиль: слегка поднятая голова и полоска шеи над кружевным фишю. В этот момент она была похожа на ту Верити, какой была четыре года назад. Фрэнсис сидел, развалясь в кресле, глаза у него были полуприкрыты, но он слушал. Рядом с ним тетушка Агата методично шамкала губами и пускала слюну из уголка рта, но тоже слушала, хотя и мало что слышала. Рут Тренеглос, отличаясь от старой леди пышностью своего наряда, странным образом походила на нее своими манерами. Глядя на нее, сразу можно было сказать, что она хоть и не красавица, но натура незаурядная, способная на весьма решительные поступки.

Рядом с Рут сидела Демельза. Она только что прикончила третий бокал портвейна и с каждой минутой чувствовала себя все лучше и лучше. У Демельзы за спиной стоял Росс. Он держался несколько отстраненно и с некоторым беспокойством переводил взгляд с одного гостя на другого. Джон Тренеглос успевал слушать арфу и таращиться на Демельзу, которой был откровенно очарован.