Орхан Памук - Рыжеволосая Женщина

Вечером, после отъезда хозяина, мы с Махмудом-устой отправились в город. Улизнув от мастера, я побежал на «улицу столовых», где четыре дня назад встретил брата Рыжеволосой Женщины, и заглянул в витрину закусочной «Куртулуш», откуда тот тогда вышел. На витрине была полузадернутая тюлевая занавеска. Не увидев там парня, я открыл дверь и внимательно осмотрел полупустую закусочную, чтобы быть полностью уверенным – в пропитанном запахом ракы зале нет ни одного знакомого лица.

На следующий день пошла мягкая земля. Но не успел Махмуд-уста набрать прежнюю скорость, как наткнулся на новую скалу.

Мы сидели в кафе «Румелия» грустные и молчаливые. В какой-то момент я встал, не давая никаких объяснений, вышел на площадь и посмотрел на окна дома. Затем решил сходить на «улицу столовых». Я заглянул сквозь приоткрытые занавески внутрь «Куртулуша» и увидел, что за столом сидят Рыжеволосая Женщина, ее брат, мать и еще пятеро каких-то людей.

Я заволновался и, не сознавая, что делаю, вошел. Сидевшие за столом весело разговаривали и смеялись, не обращая на меня никакого внимания. Перед ними на столе стояли стаканчики ракы и бутылки с пивом. Рыжеволосая Женщина курила.

Один из официантов спросил меня:

– Ты кого-то ищешь?

Сидящие за столом повернулись и посмотрели на меня. Сбоку на стене висело большое зеркало, я все видел в нем. На мгновение наши взгляды с Рыжеволосой Женщиной встретились. На ее лице появилось то же самое нежное и на этот раз радостное выражение.

– Вечером после шести для солдат здесь закрыто, – напомнил официант.

– Я не солдат.

– Не достигшие восемнадцати лет тоже не допускаются. Если у тебя здесь есть знакомые, садись, а нет – не взыщи.

– Пусти его, – сказала Рыжеволосая Женщина.

На мгновение воцарилась тишина. Она смотрела на меня так, как смотрят на старого хорошего знакомого. Я взглянул на нее с любовью, но на этот раз она отвела взгляд.

Не говоря ничего официанту, я ретировался из закусочной и вернулся в кофейню «Румелия».

– Где ты был? – спросил Махмуд-уста. – Почему ты каждый вечер меня бросаешь и куда-то уходишь?

– Уста, эта новая скала очень расстроила меня, – сказал я. – А если конца ей не будет?

– Верь своему мастеру, слушай, что я говорю, и держи сердце чистым. Я найду там воду.

В течение последующих трех дней мы не смогли дойти до конца второй скалы, и я не встретил в городке Рыжеволосую Женщину. Я постоянно вспоминал ее нежный взгляд и полные губы. Она была высокой, статной и очень привлекательной. В течение дня Махмуд-уста и Али менялись местами, так что дело внизу понемногу двигалось и скала потихоньку поддавалась. Но все равно, работа шла очень медленно, а жара лишала нас сил.

Однажды вечером я дошагал до театрального шатра и встал в очередь. Однако человек, сидевший за столом, который заменял кассу, грубо сказал мне:

– Это представление не для тебя!

И отказался продать билет.

Вначале я решил, что он имеет в виду мой возраст, однако в маленьких городках дети легко проникали в самые непотребные места. Кроме того, мне было семнадцать лет, и, как все утверждали, выглядел я гораздо старше. Возможно, человек на входе имел в виду, что для такого по виду городского и образованного маленького эфенди дешевые номера театра слишком низкопробны. Были ли Рыжеволосая Женщина и ее брат как-то связаны с пошлыми шутками для солдат?

Возвращаясь из городка, глядя на бесконечность звезд, я снова подумал о том, что буду писателем. Махмуд-уста ждал меня, глядя в телевизор. Тем вечером он вдруг спросил, ходил ли я в театральный шатер, а я ответил, что не ходил. По глазам моего мастера я понял, что он мне не верит. В уголках его губ появилась ехидная ухмылка.

Когда в течение дня мы вместе вращали лебедку, это ехидное выражение иногда появлялось на лице Махмуда-усты, и я начинал виновато думать, что допустил какую-то ошибку и, сам того не замечая, заставил мастера разочароваться во мне. Что же я сделал неправильно? Возможно, с недостаточной силой вращал лебедку, недостаточно внимательно следил за ручкой заполненного землей ведра или провинился в чем-то еще. Время шло, вода в колодце не появлялась, на лице Махмуда-усты все чаще появлялась эта ухмылка. И тогда я испытывал угрызения совести и злился на него.

Мой отец никогда не проявлял ко мне такого внимания, как Махмуд-уста. Но отец никогда не унижал меня. Единственное, из-за чего я испытывал чувство вины, – что он страдает в тюрьме. Что такого делал мастер? Почему я все время хотел его слушаться, ему нравиться?

Глядя на изображение в экране телевизора, Махмуд-уста рассказал мне, что у земли есть несколько уровней, один под другим. Некоторые слои такие большие, что неопытному работнику кажется – тот или иной уровень никогда не закончится. Эти слои можно сравнить с сосудами в теле человека. Подобно тому как сосуды снабжают тело человека кровью, слои питают землю железом, цинком, известью. Они разного размера: могут быть как ручейки, как реки и как подземные озера.

Махмуд-уста рассказывал много историй о том, как вода начинает выходить из колодца в самом неожиданном месте и в самое неожиданное время. Например, однажды пять лет назад на окраинах Сарыйера владелец одного участка потерял доверие к мастеру и решил остановить работы. Однако Махмуд-уста сказал ему, что не надо отчаиваться: подземные слои соединяются друг с другом, как мышцы в теле человека. И вскоре нашел там воду.

Махмуду-усте очень нравилось вспоминать, как его приглашали на реставрацию колодцев в старинных мечетях Стамбула. В Стамбуле нет ни одной старинной мечети, в которой не было бы колодца. В мечети Яхьи-эфенди колодец находится у ворот, а в мечети Махмуда-паши – во дворе, глубина его тридцать пять метров. Прежде чем спуститься в старый колодец, Махмуд-уста ставил на дно ведра свечу, зажигал ее и опускал ведро. Если свеча на дне колодца продолжала гореть, значит углекислого газа там не было, и он, прочитав молитву во имя Аллаха, спускался туда сам.

Махмуд-уста очень любил перечислять предметы, которые столетиями кидали в колодцы жители Стамбула: мечи, ложки, бутылки, крышки от газировки, лампы, бомбы, ружья, пистолеты, игрушки, расчески, подковы и самые невообразимые вещи. Он даже находил там серебряные монеты. Понятно, что некоторые вещи бросали в колодцы, чтобы их спрятать, а затем забывали о них.

В одно июльское утро, когда мы задыхались от жары, на своем фургончике приехал владелец участка Хайри-бей и, увидев наше безнадежное положение, сказал то, что задело нас всех: если в течение трех дней не будет воды, он останавливает работы. Конечно, если Махмуд-уста все еще полон решимости, то мастер может копать и дальше на свой страх и риск. Но Хайри-бей не станет больше платить ни Махмуду-усте, ни Али. Правда, если Махмуд-уста в конце концов воду найдет, то Хайри-бей, конечно же, отблагодарит его, как полагается, и расскажет всем, что заслуга в открытии здесь фабрики принадлежит именно мастеру. Однако Хайри-бей не согласен с тем, чтобы такой старательный, опытный, честный специалист, как Махмуд-уста, тратил свои силы и способности напрасно.