Томас Пинчон - Край навылет

После того как мальчишки уложены, Максин пытается разместиться перед очередным телефильмом про смертоносную приходящую няню, застенчиво приближается Хорст.

– Ничего будет, если я задержусь ненадолго?

Подавляя все, что могло бы напомнить двойную меру взглядом:

– Ты имеешь в виду сегодня заночуешь.

– Может, немного дольше?

Это что?

– Сколько угодно, Хорст, мы тут по-прежнему делим коммуналку пополам. – Насколько возможно любезно в данный момент, когда ей бы лучше смотреть, как бывшая ситкомовская актриса притворяется молодящейся Мамочкой в Беде.

– Если проблематично, я могу упасть где-нибудь в другом месте.

– Мальчишки будут в восторге, думаю.

Прямо у нее на глазах его рот начинает открываться и снова закрывается. Хорст кивает и удаляется в кухню, откуда вскоре доносятся звуки проникновения в холодильник и мародерства.

Драма в ящике приближается к кризису, коварные планы приходящей няни начинают расстраиваться, она только что схватила Младенца и пытается бежать, на неуместных каблуках, в какую-то территорию, насыщенную аллигаторами, взвод полиции, похожий на каталожные модели без малейшего представления о том, каким концом направлять оружие на подозреваемого, кидается на выручку – все снято под ночь, ессессно, – и тут Хорст выныривает из кухни с шоколадными усами, держа упаковку мороженого.

– Тут везде по-русски написано. Этот парень Игорь, правильно?

– Да, ему партиями завозят, всегда больше, чем потребляет, мне довелось ему немного помочь с излишками.

– И в обмен на его щедрость…

– Хорст, это бизнес, ему – гладко – восемьдесят лет и похож на Брежнева, ты уже сожрал полкило, хочешь сообщу куда надо, тебе найти желудочный зонд?

Хорст получудесным манером овладевает собой:

– Отнюдь, оно зашибенское. В следующий раз этого старину Игоря увидишь, спросила б у него, там есть шоколадное с макадамией? может, взбитое с маракуей есть?

Следующее утро Максин проводит в «Братьях Моррис», подыскивая мальчишкам обмундирование снова-в-школу, в квартиру заскакивает около часа ланча. Уже совсем было открывает полупинту йогурта, как в домофон звонит Ригоберто. Даже через низкокачественный динамик в голосе его слышно обмирание.

– Миссис Лёффлер? К вам посетитель? – Пауза, будто еще репетирует, как бы это сказать. – Я, типа, вполне уверен, что тут к вам Дженнифер Энистон?

– Ригоберто, я вас умоляю, вы изощренный нью-йоркчанин. – Она идет к смотровому глазку, и, само собой, вот из лифта и по коридору движется эта широкоугольная версия самой Рейчел «Люблю Росса, Не Люблю Росса» Грин. Максин открывает дверь до того, как могут возникнуть негативные мысли типа психопат в латексной маске знаменитости .

– Мисс Энистон, во-первых, позвольте мне сказать, я такая громадная поклонница передачи…

Дрисколл трясет волосами.

– Думаете?

– Вылитая она. Не говори мне только, что Мёрри и Моррис впрямь…

– Ага, и тотальное вам спасибо за эту наводку, она изменила мне всю жизнь. Парни просили вам передать, что соскучились и надеются, что вы уже не расстраиваетесь из-за той маленькой неисправности фена?

– Не-а, федеральное ЧП, половина «Кон-Эда» на улицах с отбойными молотками, чего тут расстраиваться? Заходите в кухню, «Зима» у меня только что закончилась, но есть пиво. Наверное.

«Катящий Камешек», две бутылки, которые Хорст как-то проглядел, сильно в глубине холодильника. Они заходят и садятся за столовым столом.

– Вот, – Дрисколл подсовывает ей серый-с-бургундским конвертик размером и формой примерно со старую дискету, – это вам.

Внутри карточка на дорогой бумаге с каллиграфией вручную.

Мс. Максин Тарнов-Лёффлер Удовольствие от Вашего общества запрашивается на Первом Ежегодном Балу Гран-Возврата, он же Гиков Котильон Вечером субботы, восьмого сентября, 2001 года Сетеффекцы. ком Бесплатный бар Одежда опциональна <���ха ха просто всерьез/>

– Что это?

– О, это я в одном комитете.

– Похоже, солидно, кому по карману теперь такие вечеринки?

Ну, судя по всему, Гейбриэлу Мрозу, кому ж еще, который, как выясняется, недавно приобрел «Сетеффекцы. ком», что строит и поддерживает виртуальные частные сети, и среди активов компании обнаружил особый Вечериночный Фонд, который болтался там много лет на условном депонировании, ожидая чего-то подобного этому конкретному Концу Света в Известном Нам Виде.

Максин досадует.

– Столько времени, и никто не догадался обшарить счет? Куда ж тут идеалистичней? Жулики, с которыми я каждый день вожусь, ни один – будь он ламер, идиот, что не – такого бы не упустил. Пока ебаный Мроз, конечно, не появился. И вот теперь, значит, он хлебосольный хозяин и не тратит ни единого никеля из своего кармана.

– Все равно нам всем где-то сейчас потусить не повредит, даже если это величайшая на Переулке вечеринка розовых листков. Я буду возле бесплатного бара, по крайней мере.

Приближается День Труда, все на свете начинают звонить, люди, о которых Максин не слыхала годами, одноклассник из Хантера, который ей продолжительно напоминает о том, как она в самый нужный момент вечера, проведенного в безответственном ступоре, спасла этой личности жизнь, поймав мотор, иногородняя публика, совершающая свои ежегодные паломничества в ГНЙ, рьяная, как любые городские листогляды, что направляются в другую сторону поглазеть на зрелища разложения, как изощренные путешественники, которые провели все лето где-то в далеких и сказочных туристских местах, а теперь вернулись утомлять всех, кого могут собрать, камкордерными пленками и байками о фантастически выгодных покупках, усовершенствованных турах, жизни с аборигенами, антарктических сафари, индонезийских фестивалях гамелана, делюксовых странствиях по кегельбанам Лихтенштейна.

Хорст, хоть и не вполне отвисает весь день дома, находит время и для мальчишек – больше времени, кажется по все более расфокусированным воспоминаниям Максин о Годах Хорста, нежели он когда-либо тратил на них раньше, водит их посмотреть, как играют «Янки», обнаруживает последний салон скибола на Манхэттене, даже сам вызывается сводить их за угол на сезонную нудятину, которой всегда избегал, – стрижку перед школой.

Цирюльня, «El Atildado» [105] Зд .: «Щеголь» (исп.) . , ниже уровня улицы. Здесь шумный субарктический кондиционер, старые номера «OYE» и «Novedades» [106] «СЛУШАЙ», «Новинки» (исп.) . , и 90 процентов бесед, вроде комментариев к матчу «Метсов» по ТВ, на карибском испанском. Хорст только увлекся игрой, которая шла с «Филлями», когда с улицы, вниз по ступенькам и в дверь вваливается субъект в тишотке Джонни Пачеко, шлепает внутрь полноформатный дворовый барбекю вместе с баллоном пропана, который желает продать по привлекательной цене. Такое в «Эль Атильдадо» случается постоянно. Мигель, хозяин, всегда сочувствует, терпеливо пытается объяснить, почему здесь кого-то это вряд ли слишком заинтересует, указывает на логистику пешей прогулки с этой штукой по улице домой, не говоря уж о полиции, у которой «Эль Атильдадо» внесен в список, и она все время подсылает одних и тех же мясистых англо в гражданских прикидах, которые и твою малолетнюю сестренку не одурачат, с визгом подкатывать к обочине, после чего выскакивать и бросаться в бой. Вообще-то, по сведениям швейцара из соседнего Здания, у которого перерыв, а он предложил свои услуги по сводкам полицай-вахты, именно такой сценарий у нас уже почти что разыгрывается. Происходит какой-то напряженный разговор с пониженной громкостью. Парень с барбекю натужно маневрирует своим товаром на продажу обратно за дверь и вверх по ступенькам, проходит не более минуты, и вваливается Двенадцатый Участок в виде копа в гавайской рубашке, которая не вполне закрывает ему «глок», с воплем: