Луиза Уолтерс - Чемодан миссис Синклер

Прежде чем покинуть дом, Дороти в последний раз прошлась по комнатам, прощаясь с вещами. Все это останется… кому? Наверное, Эгги и Нина и дальше будут здесь жить, по крайней мере какое-то время. Не исключено, что к ним поселят еще нескольких девчонок из Земледельческой армии. Будет ли у них время, чтобы стирать, готовить и убирать? Она встала перед патефоном, стерла тонкий слой пыли, подняла и тут же опустила крышку. Это не подарок, а вещь, которая здесь временно. Надо бы вернуть патефон владельцу. Но как? У нее были заботы посерьезнее. Пусть остается девочкам и радует их дальше… пока, быть может, владелец сам не приедет за ним.

Все дни после рождения Джона, все эти суматошные дни Дороти старательно отгоняла мысли о Яне. Но он продолжал жить в ее разуме и теле, пытаясь напомнить о себе. Его невозможно было забыть. Вот только ей не удавалось воссоздать в памяти его лицо, голос, прикосновение сильных загорелых рук, синеву его глаз и черные волосы. Ян уже стал воспоминанием из давно ушедшей эпохи. Мысли о нем вызывали у Дороти грусть. Удивительный человек, успевший за короткие месяцы их знакомства подарить ей столько радости. Он был ее первым и единственным любовником в истинном смысле этого слова. Если бы в ее жизнь – внезапно и стремительно – не ворвался этот ребенок, она бы и сейчас мечтала о Яне. О совместной жизни с ним; возможно, даже о замужестве. Но детей у них наверняка бы не было. Дороти чувствовала, что ее тело не выдержало бы новой беременности. Незадолго до рождения Джона она вдруг с ужасом ощутила, что совершенно мертва внутри. Но теперь у нее был Джон, и это ее больше не пугало.

Ян и Джон. Ян или Джон.

Если перед ней стоял выбор, она этот выбор сделала.

По пути в Линкольн миссис Комптон в основном молчала, сосредоточившись на управлении машиной. Много лет назад она вдруг решила научиться водить автомобиль, хотя покойный муж отговаривал ее от этой затеи. По словам миссис Комптон, она была хорошим водителем, но ездить не любила, особенно зимой. Однако сейчас ее водительские навыки оказались как нельзя кстати. Последние слова она сопроводила заговорщической улыбкой.

Дороти боролась с подступившими слезами. Ей было непросто покидать дом, где она прожила шесть лет. В этом доме произошли главные события ее жизни. Здесь она лишилась девственности, зачала нескольких детей и родила одного. Здесь она потеряла своего дорогого Сидни, влюбилась в Яна, научилась шить и готовить. Здесь прошла их короткая ночь любви с Яном. Дороти знала, что больше никогда не приедет в Линкольншир и не переступит этот порог.

Подъехав к вокзалу, обе женщины не торопились выходить из машины. С беспокойством посмотрели по сторонам и только тогда вышли в холодный утренний туман. Миссис Комптон взялась донести вещи Дороти до билетной кассы и побыть с Джоном, пока та покупает билет. Затем миссис Комптон сходила в вокзальный буфет и принесла Дороти чашку чая.

– Вряд ли в дороге ты сумеешь попить чайку. Так что пей, пока есть возможность.

Дороти поблагодарила ее и залпом выпила чай. Потом обе молча отправились на платформу номер три. В тишине раздавался лишь стук каблуков Дороти. Час еще был ранний. Она уезжала первым поездом, идущим на юг. Безлюдность платформы не успокаивала Дороти. Ее не покидало тревожное чувство. Дороти то и дело озиралась, облизывала пересохшие губы и прочищала горло. Миссис Комптон сказала, что поможет ей сесть в поезд, и сейчас стояла рядом, словно часовой.

– А это еще кто?

Из зала ожидания появилась худенькая фигурка в длинном пальто, шапке и резиновых сапогах.

– Эгги? – удивилась миссис Комптон, загораживая собой Дороти и ребенка. – Что ты здесь делаешь?

– Да вот, пришла посмотреть, как вы все это провернете. Значит, мои догадки оказались верными. А что вы здесь делаете, миссис Комптон? Помнится, Дот вас терпеть не могла.

На платформе стало тихо, затем Дороти опасливо выглянула из-за миссис Комптон.

– Эгги, мы можем поговорить?

– За этим я сюда и притащилась. И еще чтобы не дать тебе украсть у Нины ребенка.

– Я не краду его! – возмущенно крикнула Дороти.

– Тогда как прикажешь это называть?

Эгги была сама не своя от бешенства.

– Это называется… дать ребенку шанс на счастливую жизнь.

– Не городи чепуху! Это Нине ты можешь баки заливать, а меня не одурачишь. Так нельзя. Я подозреваю, это еще и противозаконно. Но я докопаюсь, что к чему. Если только ты сядешь в поезд…

Она замолчала, услышав паровозный гудок. Поезд уже приближался к станции, распространяя дым, пар и копоть.

– Так вот, если ты сядешь в поезд, я сразу же заявлю в полицию. Тебя высадят на следующей станции. Хотите за решетку, миссис Синклер?

– Я сяду в поезд, – упрямо произнесла Дороти, крепко прижимая к себе Джона.

– Одна можешь ехать куда угодно. А Дэвида отдай мне, иначе тебе не поздоровится. Я считала тебя порядочной женщиной. Вот дура! Ты гнусная баба, думающая только о себе. Ненавижу тебя!

Миссис Комптон не вмешивалась в их перепалку. Поезд остановился. В воздухе вился пар и летали мельчайшие частички черной солоноватой сажи. Миссис Комптон открыла вагонную дверь. Дороти прикрывала малыша от пара, копоти и Эгги. Тем временем миссис Комптон с чемоданом и корзинкой поднялась в тамбур. Эгги стояла перед дверью вагона.

– Дороти, поторопись! – крикнула миссис Комптон.

И тогда Эгги вырвала ребенка из рук Дороти. Никто и подумать не мог, что эта худенькая девчонка окажется настолько проворной и сильной.

– Нет! – закричала Дороти.

Миссис Комптон, словно молодая, выпрыгнула из тамбура.

– А ну, отдай ребенка! – потребовала она, надвигаясь на Эгги.

– Не отдам! У нее нет на него прав! Это чудовищно!

Эгги стояла, дерзко выпятив подбородок. Глаза сверкали от ненависти.

– Глупая ты девчонка, – сказала ей миссис Комптон. – Что ты знаешь о правах? И что это за права у малыша Джона?

– Его назвали Дэвидом. Он должен остаться с матерью. Нина согласилась по недомыслию. Она и сейчас еще не в себе. Раньше я думала, наврала она нам. Знала она про свою беременность… Выходит, не знала. Ей эти роды – как обухом по голове. Но потом она привыкнет. Научится быть матерью. Я ей помогу, и другие. Она справится… А вы обе – вы собрались лишить ее материнского счастья.

– Эгги, пойми! – с жаром начала Дороти. – Этому малышу ничего не грозит. Ни сейчас, ни в будущем. Я люблю его, как своего ребенка. Он воистину мой ребенок, и я буду любить его до самой своей смерти. Я очень прошу тебя, Агата… не заявляй в полицию. Подумай о последствиях. Нина не сумеет вырастить и воспитать этого ребенка. Да ты и сама знаешь. Сейчас тебе кажется, что вы справитесь. Нет. Кончится тем, что Нина отдаст малыша в приют, как собиралась. В лучшем случае его усыновят чужие люди. А со мной он будет жить в уютном доме, в безопасности, окруженный любовью. Я дам ему образование. Я дам ему все.