Сара Груэн - У кромки воды

– Что это у нас тут? – спросил Хэнк, окидывая взглядом происходящее.

В зале муниципалитета скоро должны были начаться танцы, и общее волнение витало в воздухе. Мэг и другие девушки сдвинули стулья, чтобы сесть рядом, и попивали прохладительное, восторгаясь туфлями, прическами и нарядами друг друга и украдкой красуясь перед лесорубами, которые, будто сговорившись, притворялись, что не смотрят на них.

Одна девушка рассказывала, как распорола старое платье, из которого «выросла» ее мать, и превратила его в модный наряд с помощью выкройки из последнего выпуска «Используй и чини». На другой девушке были настоящие чулки, предмет всеобщего восхищения. Она вытянула ногу, чтобы подруги могли рассмотреть, хотя со стороны лесорубов тоже последовали восклицания.

– Какие красивые, – с завистью произнесла Мэг. – Гляньте, как блестят. Шелковые или нейлоновые?

– Нейлон, – ответила девушка, крутя во все стороны мыском.

– Где ты их добыла?

– Мой Джордж прислал три пары из Лондона. Говорит, девушки их воруют сплошь и рядом, прямо так. Продавцам приходится их прятать под прилавком.

Мэг вздохнула:

– А у нас тут и не украдешь.

Она повернулась к крупному краснолицему лесорубу, сидевшему за соседним столом. Я поняла, что он и был тем мужчиной, который на моих глазах выскользнул из ее комнаты.

– Рори, в следующий раз, как пойдешь в увольнение, может, сможешь достать мне настоящие чулки?

– С риском быть разорванным на куски бродячими стаями воровок? – Он широко улыбнулся. – Для тебя – все, что угодно.

Мэг повернула ногу, чтобы рассмотреть проведенную по ней линию.

– У меня вроде неплохо вышло: концентрат для мясной подливки и карандаш. Но если пойдет дождь, за мной опять дворовые собаки бегать будут, ноги облизывать.

– Я кобелей отгоню, что собак, что прочих, – подмигнув, сказал Рори. – Давайте, девушки, еще по одной. Угощаю.

– Ох, ну и тип же ты! – отозвалась Мэг, грозя ему пальцем. – Ты не думай, что я тебя не раскусила. Мы вас всех тут раскусили!

Девушки расхихикались и покраснели, каждая – бросив взгляд на кого-то из лесорубов. Через несколько минут они ушли все вместе, взволнованные и смеющиеся, и возле барной стойки остались сидеть на табуретах только трое местных стариков.

Один оглянулся, провожая глазами парней, выходивших вслед за девушками. Когда за ними закрылась дверь, он снова повернулся к бару.

– Эх, если когда барану и хорошо, так это когда он еще ягненок, – со вздохом сказал он.

– Это да, – подтвердили остальные, кивая с видом мудрецов.

– Ты, я думаю, пойти не хочешь, – сказал Эллис, игриво пихнув меня в бок.

Я попыталась улыбнуться, но не смогла. Он хотел пошутить, но я бы все отдала, чтобы вместе с толпой девушек идти сейчас к залу муниципалитета.

У меня никогда не было подруг. Единственная и лучшая возможность их завести – обучение в пансионе – была потрачена впустую. То, что случилось с моей матерью, сделало меня изгоем еще до того, как я перешагнула порог школы. Следующая возможность, в то лето, когда я окончила школу, тоже ни к чему не привела. Было ясно, что девушки просто терпят меня, чтобы подобраться поближе к Хэнку, Эллису и Фредди, и когда я вывела сразу двоих из них из оборота – разбив одному сердце и выйдя замуж за другого, – большинство девушек просто рассеялось. Подружки Хэнка продолжали меня терпеть, пока не понимали, что он не собирается на них жениться, но ни одна не стала поддерживать со мной отношения после того. Вайолет была первой, по поводу кого я испытывала некоторый оптимизм, особенно потому, что думала, что Хэнк наконец-то позволит себя изловить.

Я снова ощутила вину из-за того, что мы ее бросили.

Вскоре после того, как я легла и задула свечу, в дверь постучали.

– Кто там? – спросила я.

– Это я, – ответил Эллис.

Это нечасто случалось, но по его голосу я поняла, чего он хочет.

– Минутку.

Я на ощупь пробралась к комоду, нашла полотенце для рук и стерла кольдкрем с лица. Потом принялась вытаскивать бигуди.

– Что ты там делаешь? – спросил он.

– Ничего, – ответила я. – Просто привожу себя в порядок.

– Да мне все равно, в порядке ты или нет.

Вынуть бигуди в темноте у меня все равно бы не получилось, поэтому я сдалась и открыла дверь.

Эллис шагнул внутрь и, подхватив мое лицо ладонями, прижался губами к моим.

Он был выбрит и пах одеколоном, особой смесью, которой пользовался все время, что я его знала, и, хотя губы его не разомкнулись, я почувствовала вкус зубной пасты. Пижама на нем была шелковая.

– Ох! – выдохнула я, удивленно отступая.

Обычно никакой прелюдии не было.

– Что такое? – спросил он, ощупывая мой затылок и темя.

Поскольку все серьезные манипуляции с моими волосами производила Лана, прежде Эллис заставал у меня на голове только заколки и сеточку для волос, украшенную несколькими бусинами.

– Бигуди, – объяснила я. – Я сама укладываю волосы. Если ты дашь десять минут, я зажгу свечу и все это выну.

– Бог знает, в какой глуши, без электричества моя бесстрашная жена все-таки находит способ оставаться роскошной, – сказал он. – Хэнк прав, знаешь: отлив тебя, форму разбили.

Эллис захлопнул дверь и обвил руками мою талию.

– Я подумал, что после сегодняшнего маленького недопонимания нам надо бы помириться как следует, – промурлыкал он. – К тому же я опять осознал, какая ты молодчина. Ты понятия не имеешь, сколько это для меня значит.

Он прислонил меня к комоду и прижался ко мне бедрами. Сомнения в его намерениях не осталось.

– Ты про охоту за чудовищем? – спросила я.

– Да…

– Несмотря на ложные тревоги?

– Это только доказывает, что у тебя отличное зрение…

– А как насчет того, что я терплю Хэнка? – спросила я. – Тут я тоже молодчина?

– Просто святая, – отозвался он хриплым шепотом.

Он положил руки мне на бедра и начал об меня тереться. Я запрокинула голову, подставив ему горло. Я раньше никогда так не делала, и когда он меня не поцеловал, задумалась: видит ли он мое горло в темноте?

– А мое слишком бурное воображение? – продолжала я. – И неподобающий аппетит?

– В тебе нет ничего неподобающего, – сказал он. – Может быть, зажжем свечу или просто попробуем отыскать кровать? Твой багаж будет мешать?

– Нет, путь свободен…

– Ты просто опрятнее меня или твои вещи убрали?

– Думаю, я просто опрятнее…

– Опрятнее, красивее, остра как бритва…

Он повел меня назад. Когда мы уперлись в край кровати, я забралась под одеяло и улеглась на подушки.

Он заполз ко мне, поднял мою ночную рубашку и устроился сверху. Потом раздвинул мои ноги коленом, приподнялся на одной руке, чтобы спустить пижамные штаны, и вошел в меня. Несколько толчков, и он свалился, тяжело дыша мне в ухо. Через минуту он откатился прочь.