Дженни Хан - Всем парням, которых я любила

Но магазин располагается менее чем в десяти минутах езды. Не то чтобы мне предстоит ехать по трассе. И мне действительно очень не хочется есть яичницу сегодня на ужин. Кроме того… если Питер и Женевьева снова сойдутся, он не будет меня больше подвозить. Мне нужно научиться делать это самой. Я не могу зависеть от других людей.

– Китти, мы едем в магазин, – говорю я.

Она лежит перед телевизором, приподнявшись на локтях. Ее тело выглядит таким длинным; она растет с каждым днем. Довольно-таки скоро она станет выше меня. Китти не отрывает взгляда от телевизора.

– Не хочу ехать. Я хочу посмотреть свои сериалы.

– Если ты поедешь, я разрешу тебе выбрать мороженое.

Китти вскакивает на ноги.

По дороге туда я так медленно еду, что Китти продолжает указывать мне на ограничение скорости.

– Знаешь, штрафуют даже за езду ниже допустимой скорости.

– Кто такое сказал?

– Никто. Я просто знаю. Готова поспорить, из меня выйдет куда лучший водитель, чем из тебя, Лара Джин.

Я крепче хватаюсь за руль.

– Абсолютно в этом уверена.

Несносная. Держу пари, когда Китти начнет водить машину, она станет дьявольской гонщицей без малейшего беспокойства об окружающих. Но все же она, наверное, будет лучше меня. Безрассудный водитель лучше, чем испуганный. Спросите кого угодно.

– Я не боюсь, как ты.

Я настраиваю зеркало заднего вида.

– И ты, конечно, гордишься собой.

– Просто говорю.

– Там есть машина? Я могу сменить полосу?

Китти поворачивает голову.

– Ты можешь ехать, но поспеши.

– Сколько времени у меня есть?

– Уже слишком поздно. Подожди… Сейчас можешь ехать. Езжай!

Я резко перестраиваюсь на левую полосу и смотрю в зеркало заднего вида.

– Хорошая работа, Китти. Просто продолжай быть моей второй парой глаз.

Пока мы толкаем тележку по магазину, я думаю о поездке домой и о том, что мне придется снова садиться за руль. Мое сердце бешено колотится, даже когда я пытаюсь решить, что взять на ужин: цуккини или зеленый горошек. К тому времени, как мы оказываемся в молочном отделе, Китти ноет.

– Ты можешь поторопиться? Я не хочу пропустить следующее шоу!

Чтобы успокоить ее, я говорю:

– Иди выбери мороженое, – и Китти направляется в сторону отдела с замороженными продуктами.

По пути домой я держусь правой полосы квартал за кварталом, и мне не приходится менять полосы. В автомобиле передо мной пожилая дама, и она движется со скоростью улитки, что меня вполне устраивает.

Китти умоляет меня сменить полосу, но я просто не обращаю на нее внимания и продолжаю ехать, как еду: красиво и легко. Я так крепко вцепилась в руль, что мои костяшки побелели.

– К тому времени, когда мы вернемся домой, все мороженое растает, – ворчит Китти. – И я пропущу свои сериалы. Пожалуйста, можешь ехать по скоростной полосе?

– Китти! – визжу я. – Дай мне просто вести машину!

– Тогда веди уже!

Я тянусь через консоль, чтобы дать ей затрещину, но она отодвигается к окну, чтобы я не могла дотянуться до нее.

– Не сможешь меня достать, – говорит она радостно.

– Прекращай баловаться и будь моими глазами, – произношу я.

Справа от меня приближается машина, выезжая на шоссе. Она собирается заехать на мою полосу. Я молниеносно оглядываюсь на «слепое место» через плечо, посмотреть, смогу ли я перестроиться. Каждый раз, отводя взгляд от дороги даже на мгновение, я ощущаю панику в груди. Но у меня нет выбора, я просто задерживаю дыхание и перестраиваюсь на левую полосу. Ничего плохого не произошло. Я выдыхаю.

Мое сердце бешено бьется всю дорогу до дома. Но мы сделали это. Никаких аварий, и никто не сигналил мне, а это самое главное. И с мороженым все нормально, слегка лишь подтаяло сверху. Думаю, с каждым разом будет легче. Надеюсь. Мне просто надо продолжать стараться.

Сама мысль, что Китти будет насмехаться надо мной, невыносима. Я ее старшая сестра. Я должна быть той, на кого она равняется, так же как я равняюсь на Марго. Как же Китти будет равняться на меня, если я слабая?

В тот вечер я собираю себе и Китти обед. Я готовлю то, что мама, бывало, готовила нам, когда мы ходили на пикники у винодельни в Кесвике. Я нарезаю морковь и лук, обжариваю их с кунжутным маслом и добавляю немного уксуса, затем смешиваю их с рисом для суши. Когда блюдо готово, я обворачиваю горсть риса в слой тофу. Получается что-то наподобие рисовых шариков в маленьких мешочках. У меня нет точного рецепта, по которому надо готовить, но на вкус они весьма хороши. Когда я заканчиваю, взбираюсь на лестницу и ищу коробки для бенто, в которые мама когда-то складывала шарики. Наконец, я нахожу их в задней части Тапперуэрского шкафчика.

Не знаю, вспомнит ли Китти, как ела эти рисовые шарики, но, надеюсь, ее сердце вспомнит.

ЗА ОБЕДЕННЫМ СТОЛОМ ПИТЕРУ и его друзьям кажется, что рисовых шариков слишком мало. Я принесла только три.

– Они такие вкусные, – продолжает повторять Питер, когда тянется за последним, но останавливается и мельком поглядывает на меня, чтобы проверить, заметила ли я.

– Ты можешь съесть его, – говорю я. Знаю, о чем он думает. Последний кусочек пиццы.

– Нет, все в порядке, я наелся.

– Возьми его.

– Я не хочу!

Я пальцами беру рисовый шарик и подношу к его лицу.

– Скажи: «а-а».

Он упрямо повторяет:

– Нет. Я не позволю тебе насладиться своей правотой.

Даррел громко смеется.

– Я завидую тебе, Кавински. Жаль, что у меня нет подружки, которая накормила бы меня обедом. Лара Джин, если он его не возьмет, то я съем. – Он подается вперед и открывает рот.

Питер отпихивает его в сторону и говорит:

– А ну прочь, он мой! – Он открывает рот, и я сую в него шарик, словно тюленю в «Морском мире». С полным ртом риса и закрытыми глазами он произносит:

– Ням, ням, ням.

Я улыбаюсь, потому что это мило. И на мгновение, всего лишь на миг, я забываю. Забываю, что все это не по-настоящему.

Питер проглатывает еду и спрашивает:

– Что-то не так? Почему ты грустная?

– Я не грустная. Я голодная, потому что вы, парни, съели мой обед. – Я свожу глаза на переносице, чтобы показать ему – я шучу.

Питер тотчас отодвигает стул и встает:

– Пойду возьму тебе сэндвич.

Я хватаю его за рукав.

– Не надо. Я просто шучу.

– Ты уверена? – Я киваю, и он снова садится. – Если проголодаешься, мы можем остановиться где– нибудь по пути домой.

– Насчет этого, – говорю я. – Теперь моя машина в исправности, так что ты можешь не подвозить меня больше.

– О, правда? – Питер откидывается на спинку стула. – Хотя я не против забирать тебя. Знаю, как ты ненавидишь водить машину.

– Я стану лучше водить, только если буду практиковаться, – произношу я, ощущая себя Марго. Великая Марго. – Кроме того, теперь у тебя снова будет лишних пять минут сна.