Дженни Хан - Всем парням, которых я любила

– Если положить мороженое на что угодно, то оно будет вкусным, – говорит Китти.

– Не могу спорить с ребенком, – произношу я, и мы с Питером обмениваемся улыбками поверх головы Китти.

– Намек понят, но это не среднестатистическое печенье с изюмом. Оно не как сырая буханка неоновых фиников. В нем есть орех пекан, сушеные вишни и черника и еще много всего вкусного. Думаю, она называла кекс «Воспоминания об одном Рождестве».

– Я обожаю эту историю! – восклицаю я. – Она моя любимая. Такая хорошая, но такая печальная.

Питер и Китти выглядят озадаченными, поэтому я объясняю:

– «Воспоминания об одном Рождестве» – короткий рассказ Трумена Капоте. Он о мальчике по имени Бадди и его старшей кузине, которая заботилась о нем, когда он был маленьким. Они копили деньги в течение всего года, чтобы купить ингредиенты для печенья, а потом рассылали их в качестве подарков для друзей, и например, президенту.

– И почему она грустная? – желает знать Китти.

– Потому что они лучшие друзья и любят друг друга больше, чем кого-либо еще, но в конце их разлучают, потому что семья считает, будто кузина не достаточно хорошо о нем заботится. Может, так оно и есть, но, может это не имеет значения, потому что она по-прежнему была его родственной душой. В конце она умирает, а у Бадди даже не получается с ней попрощаться. Это реальная история.

– Это удручает, – произносит Питер. – Забудьте о печенье с изюмом.

Китти перечеркивает печенье с изюмом в своем блокноте.

Я листаю старый номер журнала «Хорошее домашнее хозяйство», когда раздается звонок в дверь. Китти поднимается на ноги и бежит к двери.

– Проверь кто, прежде чем открывать, – кричу я ей вслед. Она всегда забывает сначала проверить.

– Джош! – Я слышу ее визг.

Питер резко поднимает голову.

– Он здесь, чтобы увидеться с Китти, – сообщаю я ему.

– Ага, точно.

Джош проходит в гостиную с висящей на его шее Китти, словно обезьянкой.

– Привет, – говорит он, сверкая глазами в направлении Питера.

– Привет, дружище, – отвечает Питер настолько дружелюбно, насколько может. – Присаживайся.

Я странно посматриваю на него. Всего секунду назад он был ворчливым, а теперь счастливый как моллюск. Я не понимаю парней.

Джош приподнимает полиэтиленовый пакет.

– Я принес обратно вашу кастрюлю.

– Это Джош? – кричит папа с кухни. – Джош, хочешь перекусить? Бутерброд с индейкой?

Уверена, что он скажет «нет», потому что наверняка съел в этом доме столько же бутербродов с индейкой, сколько и мы, но он говорит: «Конечно!». Джош выпутывается из объятий Китти и плюхается на кушетку. Мне же он говорит:

– «Рождественское изобилие»?

– «Рождественское изобилие», – подтверждаю я.

– Ты же испечешь мое любимое, верно? – Джош глядит на меня щенячьими глазками, которые всегда заставляют меня смеяться, поскольку это так непохоже на Джоша.

– Ты такой придурок, – говорю я, покачивая головой.

– А какое твое любимое? – спрашивает его Питер. – Потому что, думаю, список уже составлен.

– Вполне уверен, оно уже в списке, – отвечает Джош.

Я перевожу взгляд с Джоша на Питера. Не могу понять, шутят они или нет.

Питер протягивает руку и щекочет ноги Китти.

– Зачитай нам список, Кэтрин.

Китти хихикает и перекатывается к своему блокноту. Затем она встает и торжественно произносит:

– Печенье М&М – да; печенье капучино – может быть; печенье Кримсикл – может быть; печенье с изюмом – ни за что…

– Погоди минутку, я ведь тоже часть этого совета, – протестует Питер, – и вы, ребята, отклонили мое печенье с изюмом без раздумий.

– Ты же сам сказал забыть о печенье с изюмом примерно пять секунд назад! – говорю я.

– Ну, теперь я хочу, чтобы его вернули обратно на рассмотрение, – произносит он.

– Извини, но у тебя нет голосов, – сообщаю ему я. – Мы с Китти обе проголосовали «нет», так что двое против одного.

Папа просовывает голову в гостиную.

– Запиши, что я голосую за печенье с изюмом. – Его голова исчезает.

– Спасибо, доктор Кави, – ликует Питер. Он привлекает меня ближе к себе. – Видишь, я знал, что твой папа на моей стороне.

Я смеюсь.

– Ты такой подлиза!

А потом поглядываю на Джоша. Он наблюдает за нами с забавным выражением лица, отчего я начинаю чувствовать себя неловко. Я быстро отстраняюсь от Питера и снова начинаю листать книги. Я говорю Джошу:

– Список все еще в разработке. Совет по печенью возьмет на рассмотрение твое печенье с клюквой и белым шоколадом.

– Весьма признателен, – отвечает Джош. – Рождество не Рождество без вашего печенья с клюквой и белым шоколадом.

Китти добавляет высоким голосом:

– Эй, Джош, а ты тоже подлиза. – Джош хватает ее и щекочет до тех пор, пока она не смеется так сильно, что у нее на глазах появляются слезы.

После того как Джош уходит, а Китти отправляется наверх смотреть телевизор, я навожу порядок в комнате. Питер же, развалившись на диване, наблюдает за мной. Я думаю, что он собирается уходить, но он все задерживается.

Вдруг, ни с того ни с сего, он говорит:

– Помнишь, как на Хэллоуин ты нарядилась Чжоу Чанг, а Сандерсон был Гарри Поттером? Готов с тобой поспорить, это не было совпадением. Ставлю миллион баксов, что он подослал Китти узнать, что за костюм у тебя будет, а затем купил костюм Гарри Поттера. Он увлечен тобой.

Я застываю.

– Нет. Он любит мою сестру. Всегда любил и всегда будет.

Питер отметает заявление.

– Просто подожди. Как только мы с тобой разбежимся, он притащит свою задницу, чтобы сделать слащавый жест, как например, заявить о своей любви к тебе с бум-боксом [35]. Говорю тебе, я знаю, как думают парни.

Я выдергиваю из-под его спины подушку, на которой он развалился, и кладу ее на кресло.

– Скоро моя сестра вернется домой на зимние каникулы. Спорим на миллион долларов, они снова сойдутся?

Питер протягивает мне руку, чтобы скрепить спор рукопожатием, и, когда я беру ее, он тащит меня на диван рядом с собой. Наши ноги соприкасаются. У него озорной блеск в глазах, и я думаю, что он, возможно, собирается поцеловать меня. И мне страшно, но я также взволнована. А затем я слышу шаги Китти, спускающиеся по лестнице, и момент упущен.

– МЫ МОЖЕМ ПОСТАВИТЬ ЕЛКУ В ЭТИ ВЫХОДНЫЕ? – спрашивает Китти за завтраком.

Папа поднимает глаза от своей тарелки с овсянкой. Овсянка? Фууу.

– Не вижу причины этого не делать.

Я равнодушно произношу:

– Марго, вероятно, будет в ярости, если мы сделаем это без нее.

По правде говоря, я тоже хочу поставить праздничное дерево. Создается чувство уюта, когда печешь «Рождественское изобилие», а на елке мерцают огоньки, играет рождественская музыка, и весь дом пахнет сахаром и сливочным маслом.