Сара Райнер - Один момент, одно утро

– У Анны в доме куча работы, – говорит Карен.

«Разве?» – думает Анна. Правда, она недавно переехала в новый дом, но собиралась все сделать сама.

– Ах да, – говорит она, поняв намек подруги. – Может быть, зайдете ко мне как-нибудь и посмотрите?

– С радостью, – снова улыбается он с полными озорства глазами и задерживает на ней взгляд, пожалуй, слишком долго. В животе у Анны щекочет от возбуждения – тяга явно взаимная.

Так просто. В тот же вечер осмотр заканчивается выпивкой – хотя Стив откровенно не напился, очевидно, страшно хотел произвести на нее впечатление, – которая переходит в затянувшийся допоздна ужин, где она почти ничего не ест, наслаждаясь беседой, перешедшей в ночь «непрерывного траханья».

Или так Карен назовет это на следующий день.

– Ничего подобного, – протестует Анна.

– Извини, – дразнит ее Карен. – Занятия любовью.

– О-о-о, нет, и не так, – раздражается Анна.

После всего одной встречи это звучит слишком серьезно, тревожно.

Однако вскоре они все же продолжают заниматься любовью, а через несколько недель он переезжает к ней.

Ах, ладно, думает Анна, пристроившись под одеялом рядом со Стивом. Хорошие времена, плохие времена – разве не все отношения таковы? Она слишком устала, чтобы размышлять об этом дальше, и через несколько минут тоже засыпает и храпит громче, чем в прошлую ночь, совершенно измученная переживаниями.

Лу только заперла свой велосипед, как звонит телефон, раз, потом еще. Она роется в рюкзачке и откидывает крышку.

«У вас два сообщения», – объявляет мобильник.

Одно от Вик, второе с неопознанного номера, поэтому она сначала открывает сообщение от Вик:

СОГЛАСИЕ ПОЛУЧЕНО. Я СОБЛАЗНИЛА ДЕВЧОНКУ ДЛЯ ТЕБЯ, ЗАМАНИЛА В БРАЙТОН. ПРЕКРАСНАЯ НОЧКА В ПЯТНИЦУ, РАНОВАТО ОТПРАЗДНУЕМ МОЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ, ЗАНОЧУЕМ У ТЕБЯ. ТОЛЬКО ОБЕЩАЙ, ЧТО ВЫ НЕ БУДЕТЕ ЭТИМ ЗАНИМАТЬСЯ ПРИ МНЕ. ЗА ТОБОЙ ДОЛЖОК. ВИК.

Лу улыбается. Вик, как всегда, без экивоков, и что-то не похоже, что она не собирается пить. Но она не учла размеры комнатушки Лу – она не может положить старую подругу спать в душевой.

Ничего, это на данном этапе мелочь – ей, может быть, не понравится эта женщина, или, наоборот, она сама ей не придется по вкусу. Тем не менее перспектива нового знакомства возбуждает. Теперь надо пригласить Хоуи – это будет действительно приятный вечерок. Лу надевает рюкзак и быстро пересекает вокзальный вестибюль, в ее пружинистой походке видна решительность, и на ходу она читает второе сообщение:

НАДЕЮСЬ, ОНО ДО ВАС ДОШЛО. ЭТО АННА. ВЫ СЕГОДНЯ НА 7.44? Я В СРЕДНЕМ ВАГОНЕ, СРАЗУ ЗА ЧАСАМИ. МОГУ ВЕРНУТЬ ВАМ ДЕСЯТКУ.

Лу рада. Она думала об Анне и Карен, ее подруге, и, ободренная новостью о Софии, хочет поболтать. Она нажимает на телефоне зеленый значок и вскоре слышит звонки.

– Я только что вышла на платформу, – говорит она.

– Я попытаюсь занять вам место.

Через секунду Анна стучит в окно, привлекая ее внимание, и вскоре Лу уже сидит рядом с ней у прохода, положив рюкзак на полку над головой, а мобильник и ай-под – на столик.

– Как дела? – обращается она к Анне.

Та выглядит усталой, и ее прическа не так безупречна, как была сорок восемь часов назад. И не удивительно.

– Пожалуй, неплохо. Да, пока не забыла: деньги.

– Не беспокойтесь, – отмахивается Лу.

– Нет-нет, я хочу вернуть. – Анна открывает кошелек (и Лу отмечает качество кожи и толстую латунную молнию), достает потертую купюру и кладет на столик перед Лу.

– Спасибо. – Лу понимает, что не имеет смысла спорить. Она благодарна – не за деньги, а потому что это стало поводом снова встретиться. Лу нравится мысль иметь время от времени знакомую попутчицу, а Анна нарушила обычай – неписаный закон, что пассажиры не должны приставать с разговорами к другим. Поезд – не место для знакомств.

– Как… м-м-м… Карен? Так, кажется, зовут вашу подругу?

– Хреново, – говорит Анна.

Лу кивает: других слов для такого случая и не найти.

Анна вздыхает:

– Наверное, она потрясена. Но это так чертовски несправедливо. – Она смотрит в окно, и Лу видит, что Анна пытается сдержать слезы.

– Они долго прожили с мужем?

Лу не хочется показаться излишне любопытной, но холодная вежливость не в ее духе.

– Почти двадцать лет.

– Тогда, наверное, и вы его хорошо знали.

Анна кивает, достает из сумочки платочек и вытирает уголки глаз.

– Извините, – говорит Лу.

– Спасибо, – пытается улыбнуться Анна.

– Знаете, такая вещь для любого ужасна.

– У них двое детей, – говорит Анна, и это открывает рану – она издает хриплый звук и больше не может сдержать слез.

– Боже мой, – содрогается Лу. Почему-то она не подумала об этом, хотя можно было предположить. – Сколько им?

– Молли – три. Люку – пять. Я их крестная, – добавляет Анна.

Лу сочувствует ей, им всем. Она обнимает Анну рукой за плечи. Хотя она почти не знает ее, это кажется уместным, очень нужным. Анна пододвигается к ней. Люди напротив искоса смотрят на них, но у одного в ушах наушники, так что он не слышит, а другой долбит свой ноутбук, и его ничего вокруг не интересует. За окном открывается суссекский пейзаж – зеленые поля, гряды Даунса, как на открытке.

– Наверное, вы им действительно сейчас нужны, – замечает Лу. – У вас есть кто-нибудь, кто вас поддерживает дома?

– Да, – кивает Анна. – Пожалуй.

И снова у Лу возникает впечатление, что у Анны в домашней жизни сложности: по ее реакции не похоже, что у нее стопроцентно отзывчивый партнер. Лу быстро улавливает такие признаки, она и сама скрывалась, правда, под другой, но все-таки маской. Ее мать никогда ее не поддерживает. Но сейчас не время залезать слишком глубоко.

– Извините, – немного успокоившись, Анна шмыгает носом.

Лу убирает руку.

– Пожалуйста, не извиняйтесь. Действительно, как вы сказали, хреново.

– Карен чувствует себя такой виноватой, – продолжает Анна.

– Ох, бедняжка.

– Она думает, что должна была что-то сделать. Что могла бы спасти Саймона. Считает, что, если бы сделала ему искусственное дыхание, он бы выжил, и все такое. Я все говорю ей, что это ничего бы не изменило, но она меня не слушает.

Лу хмурится:

– Она ничего не могла сделать. Я уверена. Я видела: он умер сразу.

– Знаю. Я так и говорю ей. Но вы понимаете, каково это. Всегда думаешь: «Если бы…» А Карен особенно это свойственно. Часто переживает за чужие проблемы. Чувствует себя в ответе за весь мир.

– Похоже, она добрый человек, – замечает Лу.

– Она прелесть.

– Но, наверное, это чувство вины сейчас не очень кстати.

– Вот именно.

– Хотя в таких случаях это обычное явление.

– Разве?

– О да!

– Я не слишком разбираюсь в бедах, – признается Анна.