Сара Райнер - Один момент, одно утро

Она задерживает дыхание, чтобы не сорвался голос.

– Что еще? Гм, да, его неопрятность. Он был не очень опрятным, мой Саймон – сколько сил мне стоило убирать за ним. Я не переставала удивляться этому, учитывая его аккуратные архитектурные чертежи. – Она горестно улыбается и переходит к его литературным вкусам: – Иногда они были ужасные. Его слабостью были бестселлеры. Он проглатывал их в поезде, по одному, а то и по два в неделю. Например, ту ужасную книгу про код да Винчи [26]. Вы знаете ее – она вышла несколько лет назад. Извините, если кому-то она понравилась. Хотя вы, наверное, оказались в хорошей компании, потому что Саймон абсолютно бредил ею и, к моему смущению, рекомендовал ее всем подряд. Например, Анне. Она копирайтер, если вы не знали. – Карен улыбается подруге, которая качает головой при воспоминании об этом.

– Она не была так уж плоха, – бормочет Анна.

– Ты сама сказала, что это хлам! – говорит Карен, и в церковном пространстве слышится смех. – Думаю, так и есть. Я тут записала кое-что еще, вы можете посмотреть потом, если захотите, когда мы придем домой. Спасибо, викарий. – Она спускается с кафедры и возвращается на скамью, не забыв взять с собой сложенные листы, до конца соблюдая аккуратность.

Анна первая приходит в дом Карен. Ей хочется удостовериться, что Стив выполнил свое обещание, и когда Карен попросила ее пойти вперед и встретить гостей, пока близкие члены семьи будут на кладбище, она с благодарностью воспользовалась этим поводом. Она также взяла с собой Молли и Люка; Люк закапризничал после службы и захотел домой, так что Анна вызвалась отвести его, а потом и Молли захотела домой. Они вели себя очень хорошо, и Карен решила, что на кладбище им присутствовать не обязательно. Анна втайне обрадовалась, что не пошла на «возвращение праха в землю».

Стив открывает дверь, и Анна тут же понимает, что он в нормальном состоянии. Снова он опрятен и представителен, от стряпни исходит аппетитный аромат, и снова она испытывает облегчение. Но она устала от таких танцев: шаг вперед, два шага назад.

Стив хочет обнять ее, но она отстраняется.

– Ну, иди ко мне, – просит он, и она отпускает детей, после чего позволяет себя обнять.

Однако через несколько секунд ощущает удушье: от грубой шерсти его свитера ей жарко, и он колет ей щеку; объятия Стива похожи на заключение, а не на утешение, и она высвобождается из них.

– Извини, – говорит она, – мне сейчас не до этого.

Он беспомощно опускает руки.

– Ладно. – Но по тому, как Стив топает по прихожей, Карен понимает, что обидела его. Однако даже это вызывает в ней враждебность: по сравнению со Стивом Лу была так великодушна в своей поддержке, она просто давала, ничего не прося взамен. А когда траурная церемония закончилась, тихонько улизнула на вокзал.

«Ей, наверное, проще, – оправдывает Стива Анна. – Она не связана со мной, она не мой партнер, она, по сути, не знакома с Саймоном».

Тишина.

Анна идет за Стивом в кухню, ведя с собой Люка и Молли.

– Пахнет прекрасно, дорогой, – бодро говорит она. – Ты хорошо поработал.

И тут видит, чем он занят. Сначала она не поверила, но нет – у него штопор, бокалы.

Ей не верится.

– Ты ведь не пьешь, нет?

– Конечно, я собираюсь выпить, – отвечает Стив так же удивленно, как и она.

– Это же похороны, – бормочет Анна, стараясь не повышать голос, чтобы Молли и Люк их не услышали.

– Гости захотят вина, – настаивает Стив.

– Да, наверное, но не сразу, как только войдут в дверь.

Как только она произнесла эти слова, в дверях появляются гости.

– Бокал вина? – искушает Стив.

– М-м-м, да, пожалуй, почему бы и нет? – говорит первый вошедший.

Это Чарльз, он кажется застигнутым врасплох этим вопросом, но тем не менее доволен таким предложением.

Стив саркастически ухмыляется, глядя на Анну.

Она ошеломлена его нахальством.

– Еще нет и часу дня, – ворчит она, прищурившись, а он протягивает бокал Чарльзу и наливает второй себе.

– Я бы предпочел чашку чаю, – просит один из соседей Карен и Саймона.

– Конечно, – говорит Анна, – позвольте вам заварить. – И, сжав губы, отпихивает локтем Стива, чтобы взять чайник, но потом передумывает: – А почему бы тебе не сделать это, дорогой , а я спрошу детей, не хотят ли они поесть. Они обычно рано обедают… – Она наклоняется, чтобы погладить их по голове. – Правда, мои милые?

Знак в конце вагона показывает, что туалет занят, но Лу хочется быть первой в очереди – может быть, из-за воды, выпитой в парке. Она идет в том же направлении, куда движется поезд, судорожно хватаясь за ручки на спинках по обе стороны от прохода, чтобы не потерять равновесия в мотающемся туда-сюда вагоне.

В ожидании она стоит в переходе между вагонами. Поезд неожиданно дергается, и Лу на мгновение теряет опору, пошатывается и хватается за ручку автоматического открывания дверей. Наконец, черные буквы на замке переворачиваются на «свободно», и из туалета выходит женщина с мальчиком. «Извините», – шепчет женщина, ведя ребенка впереди себя, положив руку ему на голову. Лу сочувственно улыбается.

Она входит в кабинку с трепетом: они бывают страшные, эти туалеты в поезде. Потом, пытаясь совладать с неисправной сушилкой для рук, она надеется, что мать оценит ее страдания. Лу все равно проводит бóльшую часть своей жизни в поездах, и в субботу ей меньше всего хочется трястись в поезде. А сегодня она еще и пропускает день рождения Вик и не может провести время с Софией.

Мать досаждает ей в самое неподходящее время, и Лу не уверена, что у нее хватит терпения общаться с ней. Последние двадцать четыре часа она была страшно занята, а прошедшая неделя оказалась совершенно изматывающей, и Лу устала физически и морально. Не много нужно, чтобы вывести ее из себя, но она наперед знает, что матери будет трудно понять, зачем она пошла на похороны Саймона. Но если она захочет, чтобы Лу начала оправдываться, то это окончательно выведет ее из себя.

Но это еще что! Она уж точно не сможет объяснить матери, что накануне встретила потенциальную любовницу, они засиделись с ней допоздна, и поэтому она очень устала.

И снова Лу задумывается, сколько еще сможет жить во лжи. Солгала раз, недавно еще раз, со все возрастающим злобным отчаянием думает она. Так жить неправильно.

– Не бери в голову, – говорит Карен, отмахиваясь от ее извинений. – Я бы, наверное, и сама предложила вина в свое время.

– Он откупорил шесть бутылок! – шипит Анна.

Кухня полна гостей, Анна наблюдает, как Стив выставляет бокал за бокалом, причем наполняет их почти до краев – а потом доливает себе до того же уровня.

– Ничего, – повторяет Карен, – он помогает людям расслабиться. Не бери в голову, честно.