Э. Джонстон - Сказки тысячи ночей

Сестра четыре раза ударила бубном о ладонь, и я ударила четыре раза в ответ. Эти звуки вселили ритм в наши тела и заставили нашу кровь пуститься в пляс. Мы одновременно ударили в бубен еще четыре раза и закружились в танце.

Мы ходили по широкому кругу, легко ступая босыми ногами по песку, а наши распущенные волосы развевались под покрывалами. Пальцами ног мы делали отметки на песке, рисуя очертания шатра, а потом зашли в нарисованный круг и принялись танцевать там. Сидящие вокруг женщины подхватили ритм и стали хлопать в ладоши.

Они зажгли факелы, потому что света ламп уже не хватало, и я увидела отблески на медных бусинах, украшавших бубен сестры. Я повторяла каждое ее движение, и мы кружились по песку, рисуя шатер и все его содержимое. Вот костер, на котором сестра будет готовить еду, а здесь она поставит свой ткацкий станок. Когда пойдут дети, они будут спать в углу, а сестра с мужем – ближе ко входу в шатер. Мы расстелили на полу ковры, чтобы песок не попадал на все вокруг, а по краям разложили тяжелые подушки, чтобы защитить шатер от тварей, которые могут потревожить спящих.

Я старалась сохранять сосредоточенность – не чтобы считать шаги, а чтобы держать в узде свое медное пламя. Я не хотела случайно воплотить в жизнь все то, что мы рисовали на песке. Свадьба моей сестры была достаточно пышной и безо всяких чудес. К тому же я боялась, что, сотворив что-то из воздуха, слишком ослабну и не смогу спорить с теми, кто замышлял войну. Вместо этого я собирала свое пламя внутри себя, сматывая его, будто нить на катушку, и стараясь отделить его от танца. Оказалось, что я могу танцевать, не думая о шагах, так что я направила все свое внимание на то, чтобы удержать медное пламя на месте. Мужчины тоже стали хлопать, и пламя поглотило все мои мысли, и все же ноги мои уверенно двигались сами по себе, ни разу не ошибившись.

Теперь я больше не танцевала на песке – точнее, и танцевала тоже, но не вся: часть меня воспарила над шатрами. Я кружила в темноте, будто песчаный ворон, и видела под собой огни факелов и караульных, которым принесли угощение, воду и немного меда – лишь по чуть-чуть, на удачу. Я увидела новый шатер, разбитый для моей сестры и ее мужа. Жить они будут не в этом шатре, но им хватит его на первое время, пока они не выберут для себя постоянное место. Я посмотрела сверху вниз на саму себя, по-прежнему танцующую рядом с сестрой, а потом глянула вдаль, в пустыню, и увидела, что надвигается на нас из темноты.

Караульные бы их не увидели. Я знала это так же точно, как и то, что они не смогут их остановить. Среди них был лишь один человек, который скакал на лошади и вел их за собой. Это был Ло-Мелхиин. Остальные же не были людьми. По какой-то причине демоны, которых он привел, не приняли человеческое обличье. Должно быть, так они были сильнее. Или же они хотели завладеть телами тех, кто ждал их здесь, подобно угощенью, которое мой отец подавал гостям на свадьбе.

Я услышала звук бубна и снова очутилась в своем теле. Танец закончился. Сестра стояла рядом, держа спину прямо, хотя я знала, что она запыхалась не меньше меня, и улыбалась мне под покрывалом.

– Видишь, сестра, – сказала она мне. – Сегодня у нас столько удачи, сколько потребуется.

Я снова придержала язык. Я могла бы сказать ей, что на нас наступают демоны, но, глянув в пустыню, она увидела бы одного Ло-Мелхиина на коне и могла бы попытаться убить его сама. Отваги ей было не занимать, но сама мысль об этом напугала меня до мозга костей.

– Да, сестра, – ответила я, снова призвав медное пламя и попросив его, чтобы мои слова сбылись. – Сегодня нам сопутствует удача.

Моя мать забрала у нас бубны, и остальные женщины встали, чтобы исполнить свой танец. Они протягивали ко мне руки, стараясь вовлечь в свой круг, но я уклонилась и пошла прочь от костров, прочь от шума и запахов свадьбы, в темноту, где я смогу спокойно подумать.

Возможно, если бы я вышла к Ло-Мелхиину, он бы принял меня и повернул назад, удовольствовавшись тем, что сможет и дальше держать меня в заложницах в своем касре. Если взять с собой его мать, шансы будут еще больше.

Но, поискав ее глазами, я увидела, что она сидит с четырьмя братьями моей матери и их женами. Они бы не выпустили ее из поля зрения, даже если бы она пошла со мной. Если я пойду в пустыню, то мне придется идти одной.

Я вернулась в шатер своей матери и сняла свою тонкую дишдашу и покрывало. Там лежали жреческие одежды сестры, и я надела их. Я не боялась совершить кощунство. Она ведь носила их, когда молилась моему божеству, так что мне можно было их надеть. Я накинула белое покрывало и надела белые туфли, довершавшие наряд. Я не стала брать с собой ничего со своего алтаря, как поступила бы сестра. Мне не нужны были ни лоскут пурпурной ткани, ни лампа из скорлупы, ни цветы, оставленные как подношения. Достаточно было меня самой.

Я оставила звуки танцев и празднества позади. Шагая вперед, я не молилась и не пела, но лишь призывала к себе пурпурное пламя, чувствуя, как моя катушка разматывается. Нити пламени простирались к каждому пальцу моих рук и ног. Пламя светилось в моих глазах, обостряя зрение и слух. Другой брони мне было не нужно. По крайней мере, я на это надеялась.

Я вышла в пустыню одна, чтобы встретить своего мужа, который скакал мне навстречу, а из-за спины его на меня надвигался неотвратимый рок.

Я услышала смех Ло-Мелхиина и поняла, что он увидел меня. Жреческие одежды моей сестры были свежевыстираны и сияли белизной в лунном свете. Заметить меня не составляло труда. Услышав смех мужа, я остановилась и стала ждать. Я прошла достаточно. Теперь пусть рок идет ко мне сам.

– Звезда моего неба, не стоило выходить нам навстречу, – сказал Ло-Мелхиин, подъехав достаточно близко, чтобы не нужно было кричать. Никаких проблесков хорошего человека в нем не было. Если мне нужен хороший человек, придется сотворить его самой, как я сотворила бледного человека для своей сестры. – Мы были бы рады прогуляться между шатров твоего отца. Мы хотим посмотреть на них.

– Прошу тебя, – сказала я, – забери меня назад в каср и сделай своей заложницей. Пошли за своей матерью. Скажи, чтобы они не пытались бунтовать, иначе ты убьешь меня.

– Человеческие жизни для нас ничто, – сказал один из спутников Ло-Мелхиина. – Нашему брату не дорога твоя жизнь, хоть он и носит человеческое обличье и взял тебя в жены по человеческим обычаям.

– Мои собратья в основном правы, – сказал Ло-Мелхиин. – Разве что кое-какая ценность в твоей жизни для меня есть. Я заберу тебя назад, но все равно предам огню твоего отца, твоих братьев и всех, кто с ними заодно, и прах их смешается с песком.

– Прошу тебя, – снова сказала я, – пощади их, и я отдам тебе свою силу.