Марк Хелприн - На солнце и в тени

– Они купили многих в полиции, – сказал Вандерлин, – равно как и во власти. Я это знаю.

– Никто до сих пор не мог их одолеть. Правительство одерживает над ними лишь временные победы. Когда их вытесняют из одной области, они просто объявляются в другой.

– Все так.

– Тогда что я могу поделать?

– Расскажите, что дало вам возможность продержаться так долго. Об этом вы не упоминали. Почему вы не закрылись?

– Главным образом, из-за отца. – Выражение лица Вандерлина побудило Гарри объяснить. – Он начал свой бизнес с нуля. Он сам научился делать красивые вещи, которые ценят люди. Некоторые смотрели на него сверху вниз, потому что, в конце концов, что он такое сделал? Он был ремесленником, изготовлявшим портфели и ремни. Он не совершил никаких открытий, не добился власти, но он был верен тому, что делал, и нанял многих прекрасных людей, организуя, а затем и поддерживая структуру, которая их поддерживала. Он был, как я слышал от моих друзей в колледже и как говорил он сам, «просто бизнесменом», но он был моим отцом, был порядочным и достойным человеком, как дай Бог всякому, и я его любил. Все это свалилось ко мне в руки, когда он умер. Я хотел получить образование, чтобы, как ему это виделось, превзойти его, но того, что я уже получил, хватает, чтобы понимать: мне не надо его превосходить и мне повезет, если я продолжу его дело. Он всю свою жизнь вложил в этот бизнес. Что бы он собой ни представлял, каковы бы ни были его достоинства и недостатки, до тех пор, пока сохраняется этот бизнес, от отца по-прежнему доходит какой-то свет.

– Как он обходился с этими людьми?

– Не знаю, но мне сказали, что он им платил. Сказали, что он умолял, как собака.

– В самом деле?

– Не знаю, но если так, то у меня есть основания держаться, пока меня не убьют, а если нет, есть основания держаться ровно столько же, хотя это не то, чего бы он хотел.

– Но разве так поступил бы он сам?

– Он поступил бы именно так, но завершить историю справедливо невозможно. Не в таких обстоятельствах.

Вандерлин соединил кончики пальцев и опустил лицо к почти молитвенно сложенным рукам, так что безымянные пальцы слегка касались кончика его носа. Сведя брови, сосредоточившись, слегка покачиваясь вперед и назад, он то поднимал глаза на город – теперь, в более глубоких красках послеполуденного солнца, бурливший коммерцией, которой и был прославлен, – то опускал. Он не просто слегка задумался – в нем разыгралась настоящая буря. Затем он положил руки на скамейку, выпрямился и, подняв голову и встретившись глазами со взглядом Гарри, сказал:

– Это можно сделать, но нельзя двигаться дальше, не сделав выбор. Вам надо или выйти из бизнеса и начать новый, что я рекомендовал бы…

– Этого я не сделаю.

– Или пойти до конца. Это опасно, но если вы не будете ни сдаваться, ни сопротивляться, они вас убьют, а мне не хотелось бы это увидеть.

– Вам не было бы все равно?

– Нет, не было бы. Иногда на войне, по необходимости или по недосмотру, в бой направляли недавно или ненадлежащим образом обученное подразделение. Все переживали за этих новичков, не только из-за их опасной неопытности, но и потому, что они не успели, как большинство солдат, должным образом акклиматизироваться, словно к высоте над уровнем моря, в несколько этапов. Пребывание в армии изменяет душу и тело постепенными наслоениями и снятиями слоев. В конечном счете битвы и трудности ожидаемы и нормальны, но для подготовки к этому требуется столько листьев и слоев, сколько их в артишоке или в луковице: повестка о призыве, поездка на автобусе, стрижка, ночные броски, стрельба, потеря веса, закалка, недосып. А потом второй этап: отъезд на фронт, вид уставших от боев солдат, движущихся в обратном направлении, звуки артиллерии, раненые, убитые, ведение огня и пребывание под огнем, потеря друзей, ранение, сон под холодным дождем, дизентерия, рвота, кровотечение и, возможно, смерть. Следование от семейного обеденного стола к неглубокой безымянной могиле в грязи переносимо только поэтапно.

Когда Вандерлин сказал «это можно сделать», Гарри испытал что-то вроде шока, который может чувствовать новобранец, отправленный прямо на фронт. Но разговор привел их именно к этому. Гарри задал очевидный вопрос:

– Кто вы такой?

– Если мы собираемся этим заняться, вам не следует этого знать.

– Почему?

– Чтобы иметь возможность все отрицать, используется дробление на ячейки. Привычка. Это процедура, необходимая для такого предприятия.

– Какого предприятия? Какая процедура? – спросил Гарри, думая, что все это слишком быстро, слишком поспешно и слишком неопределенно.

Вандерлин обозначил это просто.

– Избавление от ига мафии. – Увидев скептицизм Гарри и его готовность отказаться, он немного развил свою мысль: – На протяжении всей войны, – сказал он, – мы проводили операции, в которых Давид выставлялся против Голиафа. Несколько человек одолевали целые подразделения вермахта. Я сам занимался этим в Германии до высадки в Нормандии. Как и вам, нам приходилось десантироваться на парашютах, но за нами не следовали никакие части. Мы с большим трудом выдавали себя за местных жителей, никогда не могли полностью доверять своим сетям, и ни одна из наших баз не была по-настоящему бе-зопасна. Это учит разным способам возмещения. Они не всегда таковы, как можно было бы предположить, но могут быть очень действенны. Если вы действительно хотите это сделать, оцените свои преимущества. Вам придется уклоняться от закона, но не атаковать его, а он будет рад смотреть в другую сторону. Ваши базы безопасны, по крайней мере, пока вы не начнете драться. Вы уроженец этой страны и можете свободно по ней перемещаться. Можете пообедать в ресторане или пройтись по улице, вам об этом даже думать не надо. У вас много ресурсов, которых у нас во время войны не было, а у вашего врага много слабых мест, которыми вы можете воспользоваться.

– Может, это и так, но у меня нет лицензии.

– Так возьмите ее. Они же взяли.

– Если мне нельзя в точности узнать, кто вы такой, – сказал Гарри, – я хотел бы знать, с кем вы.

– Справедливо. Давайте скажем так. Америка действительно пострадала в войне, много народу погибло, потому что до войны у нас не были развиты спецслужбы. Решено, что снова нас врасплох не застанут, а поэтому люди вроде меня, у которых это уже в крови, могут продолжать свою деятельность. Учреждение, которое создается, может развиваться в разных направлениях, все зависит от финансирования, политической реакции и международного положения в ближайшие несколько лет. Мы начинаем прямо сейчас, наши принципы: неофициальный прием на службу, связи, импровизация. Это хорошо работало во время войны, и мы надеемся, что то, что у нас получится, не будет слишком забюрократизированным и закостеневшим.