Тара Сивик - Шоколад с перцем, или От любви бывают дети

Она откинулась и заглянула мне прямо в глаза, уголки ее рта выгнулись в улыбке.

– Ты мне сейчас на самом деле просто «Коктейль» [67]цитируешь, да?

– Ты меня раскусила, детка! И если тебе захочется, чтоб я на манер рехнувшегося Тома Круза принялся ради тебя скакать вверх-вниз на диване, то я, безусловно, так и сделаю.

– ИЗДЕВАЕШЬСЯ НАДО МНОЙ? НУ, ПОГОДИ! МСТЯ МОЯ БУДЕТ УЖАСНА!

В гостиной басовито загудел Дрю, и это отвлекло нас друг от друга. Бросив последний взгляд на сладко сопевшего Гэвина, мы затворили дверь и рука об руку пошли по коридору в гостиную, где все, усевшись в кружок, играли в извращенную игру «А тебе что лучше?»

Мы с Клэр сели рядом на диван, я обнял ее за плечи, и она припала боком ко мне. Давно уже я не чувствовал ничего лучше этого.

– Хорошо, моя очередь, – пробубнил Дрю. – Джим, а тебе что лучше: чтоб у тебя порнокликуха была Ст. О. Итстолбом или Майк Невонючка?

– От цепей и хлыстов я балдею… с-с-сыпь, сыпь… сы-сы-сы-ммм…

– Гэвин Аллен Морган, если ты не перестанешь петь эту песенку, то я выставлю тебя на улицу, чтобы мусорщики забрали, – крикнула я (в десятый раз за день), заканчивая уборку на кухне после завтрака.

– Это скучно, – буркнул Гэвин и потопал к себе в комнату.

– Кстати, о мусоре, – подал голос сидевший за кухонным столом отец. – Когда этот Христосик собирался прийти?

Ну, почему все сегодня действуют мне на нервы, как сговорились?!

– Пап, его зовут КАРТЕР. Перестань ослоумничать. Он явится сюда, как только проснется.

Отец нарочитым жестом поднес к глазам запястье, даром что на нем даже часов не было.

– Уже 12:48. Что за лежебока этот парень?

Отшвырнув посудное полотенце, я повернулась к отцу: мои глаза метали молнии.

– Папа, он работает в ночную смену. Мы об этом уже говорили. Еще одно твое замечание по этому поводу, и я меняю твой статус в «Фэйсбуке» на «Дедуля на прокачку».

Я подошла к холодильнику и принялась добавлять кое-что в свисавший с него список необходимых закупок, старательно отводя взгляд от часов. Что скрывать: мне не терпелось увидеть Картера.

Я по самые уши увязла в подготовке грандиозного открытия, а Картер много работал сверхурочно, так что мы с ним не виделись с того самого ужина, считай, больше недели назад. Зато болтали по телефону, а еще он несколько раз звонил, чтобы поговорить с Гэвином, отчего мое сердце совсем растаяло.

Воспоминания о том, чем мы занимались в кладовке бара, подвигли меня на успехи в выполнении домашнего задания Лиз: я решилась во второй раз поворошить содержимое своего чемодана «Ловелас на час». Лиз аж онемела у телефона, когда я ей рассказала подробности моего «свидания»: прелестное мгновение для нас обеих.

Вечером я работала в баре, и Картер обещал меня туда отвезти. Предварительно я позвонила Лиз и попросила ее вместе с Джимом заглянуть вечерком в бар, чтоб Картеру скучать не пришлось.

– Думаю, может, мне за диваном спрятаться, а потом, когда он придет, выскочить оттуда? Внушить ему страх пред Джорджем , а? – кивнув головой, обратился ко мне отец.

– Не смешно. Уж не на «страх пред Господом» ты намекаешь?

Папа пожал плечами:

– Без разницы. Лишь бы совесть наконец-то нашел.

И сказал Господь: «Да будет свет», и Джордж Морган щелкнул выключателем.

Так много о Картере отец не говорил с того самого дня, когда они встретились. Само собой, не слишком лестно, зато, слушайте, уже прогресс. В кои-то веки папка признал его существование и уже не думал о новых способах, как его укокошить. Уже неделю отец пробегал по алфавиту буква за буквой и остановился, наконец, на букве «У».

Слово «Удушение», точнее, «смерть посредством удушения цепочкой, которой пристегивают тележки в супермаркетах», – на тот случай, если вас это заинтересовало, дорогие мои.

Зазвонил дверной звонок, и я поспешила в прихожую. Отерла руки о джинсы, пригладила волосы и, склоняясь вперед, оттянула вниз V-образный вырез футболки, а обе чашечки бюстика подбила вверх, чтоб все их пышное содержимое можно было обозреть без лишнего труда. Отступила на шаг, глубоко вздохнула и распахнула дверь. Сердце, признаюсь, замерло, когда я увидела стоявшего на пороге Картера.

– А тебе известно, что по обе стороны твоей двери есть окошки, а? И что занавески у тебя просвечивают? – спросил он, ухмыляясь.

Почему? ПОЧЕМУ? Почему я всегда попадаю впросак – скажите мне!

– Готов отдать тебе всю свою месячную зарплату, если ты у меня на глазах наклонишься и еще раз тряхнешь своими формами, – сказал он, входя в дверь, и я закрыла ее за ним.

Я зажмурилась, сгорая от стыда и не смея глаза поднять. Чуть-чуть не успела пожелать, чтоб в полу образовалась гигантская дыра и ее пучина поглотила меня, как губы Картера прильнули к моим. Его рука, скользнув, обняла меня за талию и притянула поближе, другая гладила меня по щеке, а языком он скользнул меж моих губ и неспешно проник мне в рот. Этого человека я могла целовать дни напролет – и не насытиться. Губы его касались моих нежно и чувственно, а рука в это время скользнула от щеки вниз по шее и замерла на обнаженной коже прямо над сердцем. Захотелось как-то подбодрить ее, сиротку, схватить и сунуть поглубже в лифчик. Мои руки, лежавшие у него на груди, сжались в кулачки, я тихонько пискнула, когда его рука продвинулась чуть-чуть ниже. Не будь сейчас мои губы слиты с его, я могла бы подумать, что все это высказала вслух. Или, может, он мои мысли читал.

«Сделай это. Сила моего мозга повелевает тебе взять инициативу в свои руки».

Его рука застыла, и мне захотелось закричать. Его язык все еще играл с моим, да так нестерпимо медленно, что я и впрямь пожалела, что у меня нет одного из тех зеленых флажков, какими отправляют в путь машины на автогонках. Я бы этой штукой махала без передыху. Размахивала бы в воздухе, словно у меня других забот нет. Картер, запускай движок! Тебе зеленый флажок уж отсигналил. Все системы в работе. Жми на газ и дай своей руке сграбастать мою…

– Если тронешь сейчас грудь моей дочери прямо у меня на глазах, я тебе дам в бубен. Никто никогда никому трахею тянучками не перебивал, но я попробую. Не волнуйся, ты окочуришься быстро.

Мы с Картером так проворно отскочили друг от друга, что нас можно было принять за подростков, пойманных за сексом, а не за взрослых людей, у которых есть общий ребенок.

– Твой отец действительно только что сказал, что намерен задушить меня лакричными тянучками? – зашептал Картер.

– Ну да. Он вернулся к букве «Т» своего чертова списка. Веди себя хорошо, не то в будущем тебя ждет шомпол, забитый тебе в шоколадный глаз.

Папа подошел к нам и смерил Картера взглядом с головы до ног.